Золотые ворота. Черное солнце

С генералом Синклером у Шнипенко были старые счеты. Еще в конце семнадцатого года пересеклись их дорожки. Когда большевики начали выметать из Петрограда всяческую монархическую шушеру, этот романовский сатрап оказался в Киеве. Изголодавшийся и перепуганный, он, чтобы как-то прокормиться, стал выклянчивать у предводителей Центральной рады, которую, кстати, за месяц перед этим призывал вырезать всю без остатка, тепленькое местечко для себя. По чьей-то злой воле этот отпетый черносотенец был введен в состав петлюровского генерального штаба, но, учитывая его шовинистические, украиноненавистнические настроения, было решено приставить к этому новоявленному «национальному герою» надежного переводчика-адъютанта. Неизвестно почему выбор пал на молодого тогда Романа Шнипенко, который в качестве делегата фронтовой части находился при политическом отделе генштаба. Выбор оказался удачным. Ни один шаг, ни одно слово Синклера не оставались без внимания «адъютанта». Синклер быстро все понял и стал искать случая избавиться от негласного наблюдателя.

Такой случай вскоре представился. Когда Красная гвардия стала приближаться с севера к Киеву, петлюровское командование разъехалось на места боев, чтобы вдохновить казаков на ратные подвиги. За старшего в штабе каким-то чудом оказался Синклер. Получив сведения о ходе боев под Крутами, он вызвал среди ночи Шнипенко, вручил ему запечатанный сургучом пакет и приказал немедленно, не дожидаясь утра, доставить его на Левобережье полковнику Болбачану. Но где искать этого полковника? Шнипенко выехал за Дарницу, порасспросил кое-кого, но ответа не получил. Ему казалось, что генерал просто выдумал это поручение с пакетом, чтобы… Поэтому, попав в первый же хутор, Шнипенко заночевал в нем. А утром, увидев, как по дороге со всех ног бегут петлюровские курени, бросился за ними к Киеву. Однако не успел он перебраться через Днепр, как его схватили молодчики из контрразведки. Допросов не было. Суда тоже. Просто объявили, что он обвиняется в разгроме куреней под Крутами, поскольку, дескать, пакет не был доставлен в резервный полк, который ждал в засаде приказа ударить по красным. Шнипенко не сомневался, что Синклер просто учинил над ним расправу руками других, но поделать ничего не мог. Покорно ждал, когда его выдадут на растерзание озверевшим, пьяным от крови и водки казакам. И его выдали бы, если бы в тот критический момент не нагрянул в штаб Квачинский…

Очутившись вскоре в красных войсках, Шнипенко постарался все случившееся перекрасить в другие краски. С больших и с малых трибун он красноречиво рассказывал о том, как обрек на поражение под Крутами петлюровские части, умышленно не доставив полковнику Болбачану приказа о наступлении на красные тылы. Об одном он умалчивал: о том, как удалось ему избежать расстрела. Но ему верили, считали героем и всячески помогали разыскать среди пленных Синклера, которого он жаждал прикончить собственными руками. Но розыски ничего не дали: генерал исчез бесследно. И вдруг такая встреча через двадцать четыре года!

На колокольне натужно загудели колокола.

Служба кончилась, и из собора высыпали паны и подпанки. Шнипенко видел, как возле амвона дюжие молодчики подхватили на плечи прикрытые желто-блакитными полотнищами гробы с костями «убиенных под Крутами рыцарей» и потянулись к выходу. За ними двинулись с непокрытыми головами и высокопоставленные особы. Процессия направилась к Аскольдовой могиле, где должно было состояться захоронение останков петлюровских вояк.

Сотни полторы-две людей медленно шли по мертвым улицам города. Шли, чинно построившись по рангам, со скорбной молитвой на неправедных устах. Шнипенко плелся молча в последних рядах. Он умышленно терся среди неопределенной публики в конце процессии, чтобы не столкнуться невзначай с Синклером. С огромной радостью профессор сверкнул бы сейчас пятками, если бы не помнил строгого приказа Рехера-Квачинского: «Вы должны быть среди эти людей моими глазами и ушами…» По правде говоря, сейчас этот наказ грел его душу. «Нужно благодарить бога за то, что он послал мне эту встречу с Рехером. Если Рехер сумел спасти меня от могилы уже дважды, то наверняка поможет и в третий раз. Да и где там разным синклерам мериться силой с Рехером!.. А все-таки почему он так заинтересовался сборищем этих чванливых жуликов? Неужели там, в верхах, намечается что-то против них? Господи, вот хорошо бы!.. А уж я-то помог бы им раскусить этих пройдох».

Хоронили «убиенных под Крутами» с ружейным салютом. Когда отголоски от выстрелов растаяли в заднепровских далях, к холмику свежей земли протолкался низкорослый, неказистый старик с длинной бородой. Немощным голосом он долго и нудно гундосил про какое-то воинство и про какую-то славу. Его сменил генерал Копыстянский и тоже затянул про былое величие нации, про возрождение и призвание. Шнипенко эта болтовня ничуть не интересовала, он терпеливо ждал выступления Синклера.