Золотые ворота. Черное солнце

Штаб батальона размещался в центре Белогородки, в здании школы. Когда вызванные явились туда, то увидели в длинном коридоре нескольких молодых, крепких ополченцев, среди которых выделялся мощным торсом плечистый здоровяк с густыми, мохнатыми бровями. Он сидел просто на полу, опершись локтем о колено, и сосредоточенно сосал окурок. Андрею сразу понравилось волевое лицо ополченца, от которого веяло спокойствием и уверенностью.

— Вы не в курсе, для чего тут собрали столько народа? — спросил его, как старого знакомого.

— Погоди, скажут.

Ждать пришлось недолго. Через несколько минут всех прибывших пригласили в просторный класс, стены которого были занавешены школьными географическими картами, а у окон мирно стояли парты. Не успели разместиться на них, как вошли майор Кострыба с комиссаром батальона, а за ними — представитель штаба обороны Киева с перевязанной рукой на груди.

— Больные есть? — спросил майор.

В ответ — тишина.

— Кто не умеет плавать?

«Не спортивные ли соревнования собирается провести майор? — удивился Андрей. — Зачем эти дурацкие расспросы?»

Снова молчание.

— Что ж, это хорошо, что все здоровы и умеете плавать.

Майор снял фуражку, обнажив гладко выбритую, загорелую, очень похожую на каленый лесной орех, голову и примостился на подоконнике. Пригласил садиться и бойцов. Какое-то время внимательно смотрел на них, точно не решаясь начать разговор, потом стремительно встал, сунул руки в карманы галифе, прошелся туда-сюда по классу.

— Так вот, товарищи, перед нами возникла невероятно сложная задача: любой ценой сорвать наступление фашистов на позиции батальона до подхода наших регулярных частей.

Он подошел к классной доске, взял мел и энергичными взмахами что-то стал чертить. На черном квадрате появилась волнистая жирная линия, которую пересекали две ровные полосы, сходившиеся лучами в одной точке внизу доски.

— Это река Ирпень, — показал комбат на волнистую линию. — Справа — Житомирское шоссе, а левая полоса — Бышевский шлях. В Киев, — его рука коснулась точки внизу, в которой сходились обе полосы, — в Киев фашисты могут попасть только по одной из этих дорог. На Житомирском шоссе мост уже подорван, так что вряд ли они будут его атаковать. Очень маловероятно, чтобы они попытались форсировать там болотистую пойму реки вброд. Для танков это гиблое дело. Вывод один: гитлеровцы попытаются прорваться в Киев на нашем участке обороны по Бышевскому шляху. До подхода регулярных армейских частей наша оборона в районе Белогородки, мягко говоря, слишком уязвима. Отбить танковую атаку, не уничтожая моста, без артиллерии практически невозможно. Остается единственный выход: сорвать наступление немцев. Вы спросите: что я имею в виду? — Он положил мел, вытер ладони. — Нам стало известно, что вчера гитлеровцы перебросили с Житомирского шоссе через село Гореничи к Бышевскому шляху группу танков. Видимо, они имели намерение уже сегодня утром атаковать наши позиции. К нашему счастью, им помешал ливень. Сейчас эти танки стоят в овраге за Кучерской горой, готовые в любой момент двинуться на Белогородку. Выход один: не ждать этого момента, а первыми напасть на врага…

Бойцы даже дыхание затаили: как можно идти в атаку на танки с одними винтовками да еще средь бела дня?.. Отдает ли себе отчет майор Кострыба в том, что говорит?

— Конечно, это крайне рискованная операция, — наверное, понял сомнения присутствующих комбат. — Но иного выхода у нас нет, друзья. О концентрации немецких танков вблизи Бышевского шляха мы донесли командованию еще на рассвете. Но в распоряжении штаба обороны Киева сейчас нет ни авиации, ни артиллерии, чтобы сорвать намерение противника. Нам предложено действовать по своему усмотрению и полагаться только на собственные силы. Так что выбора нет, нужно невозможное сделать возможным. Задача состоит в том, чтобы, как только стемнеет, незаметно проникнуть через сторожевую охрану фашистов, вплотную приблизиться к оврагу и забросать танки бутылками с горючей смесью. Повторяю: задача крайне сложна и в тыл врага пойдут только добровольцы. Кто по каким-либо причинам не может принять в этой операции участие, прошу сообщить без стеснения. Подумайте.

В классе установилась звенящая тишина.

Андрей огляделся вокруг. Суровые, решительные лица. Значит, нет здесь нытиков и слабаков. Но вот над головами робко поднялась пухленькая, выхоленная рука.

— Слушаю, — кивнул бритой головой комбат.

— Я хочу, чтобы меня правильно поняли… Я рад и очень благодарен, что мне доверили столь почетное дело. Но для этого… у меня, понимаете ли, одышка… Я просил бы в другой раз… — заикаясь, лепетал лысоватый, пудов на шесть мужчина со свежим, как яблоко, румяным лицом.

— Вы можете быть свободны!

— Товарищи, я только прошу правильно понять меня… Если бы не проклятая одышка…

Присутствующие, как по команде, опустили головы. Было стыдно смотреть на этого ничтожного человека. Возможно, они в самом деле был нездоров, может, и вправду страдал одышкой, но ему не поверили. Никто не поверил.

— Вы можете быть свободны! — резко повторил командир.