Золушка Forewer

— Ну, давай посмотрим. Рассуждаем вместе. Один театр муниципальный и я могу от него спокойно отказаться — он не пропадет. Пусть о нем голова болит у Матвиенко. Тут все просто. Остаются три. Театр-студия Макса имеет еще одного спонсора, там всего три толковых актера и Игорь сказал, что его компания этот театр не бросит — там не такие большие затраты.

Игорь Оверченко — еще один известный бизнесмен, близкий к Газпрому. Не настолько близкий, но все-таки в его обойме. Он был достаточно скуп, и меценатство не было его коньком. Театр-студию Макса он поддерживал только потому, что единственной — и главной актрисой в этом театре была его любовница. Мариша не блистала как актриса, но благодаря Максу стала светиться и в небольших сериалах. А там, смотри, и до серьезных ролей дойдет, если папик раскошелится. Когда Игорь подошел ко мне с предложением частично спонсировать мой театр, он имел ввиду именно спонсорство продвижения Маришы. Мне это было всегда противным. Кроме того, это было противно и самому Новицкому, тот подобного блядства никогда не потерпел бы. И для меня такая позиция мецената дорогого стоила — я за ней был как за каменной стеной. Теперь же, получается очень простой кульбит: мне дорога к Оверченко закрыта, и закрыта навсегда. Такие мелочные обидчивые типы отказов не прощают. Так, надо бы подумать, кто еще бы согласился хоть что-то, хоть как-то, хоть на какое-то время вложить в мой театр. А Новицкий продолжал свои рассуждения, но при этом указательным пальцем уже не ткнулся мне в живот, а уткнулся в ту самую папочку, которую пока что не раскрыл.

— Остается твой театр и театр Виктора. Вот и весь простой выбор.

— И ты выбрал театр Виктора? Он настолько успешнее?

— Он намного перспективнее.

— Объясните, если вам не трудно. Я что-то не понял…

— Конечно, мы же для этого тут и собрались. Скажи, сколько у тебя было премьер за последние два года?

— Четыре. Готовится пятая. Но и без премьер у меня был стабильный аншлаг. Мои спектакли всегда вызывали к себе большой интерес.

— Это не обсуждается. Это верно. Но из этих пяти премьер скажи откровенно, сколько твои спектакли? Только твои, а не поставленные помощниками и тобой только поправленные? Сколько? Только честно?

— Вы сами знаете — ни одной, ноль, зеро!

— Именно. Знаешь, ты всегда был честным со мной. Это мне в тебе нравится. Но пойми. Те спектакли, которые держат интерес к твоему театру — это только твои постановки. Фактически, ни одна из премьер себя не окупила. Да, они сыграли свою роль катализатора. Да, чувствовалось, что ты приложил к ним руку мастера, но не более того. Нетвои твои премьеры быстро умирали. А твои спектакли остаются в репертуаре и содержат твой театр. Но, согласись, это ведь не дело! Сейчас не время жить старыми заслугами! Надо что-то делать новое, интересное. Посмотри на Виктора. У него за этот же период семь премьер и все его. Да, две из них — безусловный провал. Но остальные четыре успешны. А одна — шедевр! И этот шедевр продержится не один сезон! Не мне тебе объяснять, что премьера — кислород любого театра. Я не спорю, твоя идея нового спектакля неплохая. А если бы тебе еще удалось затянуть на главную роль Хабенского, даже в качестве приглашенной звезды, согласен, даже в таком варианте это был бы успех. Но Хабенский отпадает по независящим от нас причинам. Я действительно решил приказать отменить твою премьеру.

— И как теперь быть?

— Я понимаю, что вы беспокоитесь о своем будущем. У меня есть к вам серьезное предложение. Думаю, оно вам понравится.

— Почему?

— А вы сначала выслушайте меня, не возражаете?

— Конечно, я весь во внимании.

— Ну, так-то лучше.

Новицкий щелкнул немного раздраженно пальцами правой руки. Тут же появился официант с новым кофейником. Новицкий налил себе тот же неизменный наперсток кофе, выпил его, после чего продолжил:

— Я предлагаю вам переквалифицироваться. Вы будете вести театральное ток-шоу. Удивлены? Ну-ну, подумайте, взвесьте все, попробуйте, вы увидите, какая захватывающая штука — телевидение.

— Но у меня нет никакого опыта.

— А мы продумали это. Продумали. Это шоу тоже требует вливаний, хотя и не таких больших, как целый театр. И все-таки. Вы будете вести вместе с Ванадием Алаховым.

— Самим Алаховым?

— Понимаю вашу иронию. Да, Алахов ничего не смыслит в театре. В театре смыслите вы. Поэтому это будет ваше шоу. Алахов передаст вам навыки шоу-мена, после чего из этого шоу исчезнет. И это будет только ваша программа. Конечно, если понадобиться, чтобы кто-то разбавлял ваше шоу своим присутствием, мы его можем вписать в обойму. Но это планируется именно вашим шоу. Подумайте об этом.

— Обещаю подумать.

— Ну, это замечательно. Знаете что, давайте договоримся — сделайте одну пробную передачу. Согласитесь, это ни к чему вас не обяжет. Не получится, не захотите — воля ваша, будете в свободном плавании. Но я все-таки настоятельно прошу, заметьте, именно прошу вас сделать одну-единственную пробу. Согласны?

— Вы же знаете, Павел Константинович, я не могу отказать вам ни в чем, тем более, в такой просьбе.