Золушка Forewer

— Ну так всегда, Пашенька, дорогой, ты же помнишь, ты обещал прослушать мое протеже?

— Ну как же я мог это позабыть, конечно, помню.

— Пашенька, эта девочка сейчас у меня. Ты понимаешь? Я же ей уже пообещала.

— Варвара… э… Сергеевна, я сегодня не могу. Вы понимаете, что я уезжаю! Я уже сижу на чемоданах. У меня, в конце-концов не то настроение, черт меня подери, чтобы кого-нибудь слушать!

— Пашенька, Павлуша, ты ставишь меня в совершенно дурацкое положение!

Меня всегда раздражала эта глупая манера называть меня Пашенькой. Я Павел, и Пашенька — это не ко мне. Но, кажется, чем больше меня это раздражало, тем чаще этим глупым именем теща и пользовалась. А теперь еще и эта ее сверхактивность, когда мне надо сломя голову куда-то нестись, потому что она уже что-то кому-то пообещала, не поинтересовавшись (совершенно случайно) у меня, могу ли я исполнить ее обещание.

— Варвара Сергеевна…

— Вот, Пашенька, я придумала прекрасный выход из создавшегося положения…

И тут я понял, что сейчас полезу на стенку, а у меня еще, к тому же, вырастут когти, вылезет шерсть и станет дыбом на затылке, а, к тому же, заострятся клыки. И если я разорву кого-то до полнолуния, так только потому, что не надо было будить во мне зверя!

Но Варвара Сергеевна ничего не ощущала. Она вообще ничего не ощущает, когда уже вышла на тропу войны.

— А сделаем мы, Пашенька, так: у тебя все равно до поезда два часа с четвертью. Так ты по дороге заскочишь ко мне, прослушаешь девочку, а потом поедешь на свою Украину. Как здорово я придумала?

— Вы великолепно придумали, Варвара Сергеевна! Только, во-первых, перестаньте меня называть Пашенькой, меня это раздражает, во-вторых, мне еще надо заехать в театр, и у меня никак не получается потом нестись через весь город к вам, а потом опять же через весь город с Самсоньевского проспекта обратно на Витебский вокзал! Что вы в самом-то деле…

— Ну вот, дожилась! Теперь и ты орешь на бедную старушку…

Варвара Сергеевна пустила свое последнее оружие: слезы. Конечно, я осознал, что перегнул палку со старой женщиной, но почему я ее перегнул? Ах, да, алкоголь…

— Вот что, Варвара Сергеевна, я приезжаю через неделю. Этим же поездом. В полдень. А в шесть вечера я буду готов ее прослушать. Вас такой вариант устраивает? Придете вместе с ней в гости.

— А можно, с нами будет Тося, мама девочки. Это моя лучшая подруга.

— Можно, — брякнул я и тут же пожалел о проявленной слабости. У Варвары Сергеевны лучшие подруги появлялись как грибы после дождя! Она находила их на ступеньках эскалатора метрополитена, в странных очередях (вы видели сейчас где-то очереди? Я — нет, а вот Варвара Сергеевна — сколько угодно), на почте, в исполкоме (интересно, почему это старики так любят ходить по исполкомам?), в ЖЭКе… Ах, устал перечислять. Эти ее «подруги» появляются, пьют подаренный мною кофе и вскоре исчезают так же бесследно, как и появились. Правда, большинство из них успевает меня чем-то напрячь, исполнив таким образом, свой долг по отвлечению меня от моего искусства.

Я попрощался со старушкой и положил телефонную трубку с видимым облегчением. Тут же появилась Машенька. Она посмотрела на меня, и лицо ее вдруг стало каким-то грустным и озабоченным.

— Что с вами, Павел Алексеевич?

— Ах, Машенька, ничего страшного, просто разговор такой… тяжелый получился.

— Вы весь бледный, и весь лоб мокрый, вспотели… Бедненький…

Тут я как-то не въехал в контекст происходящего, какое-то уж очень искреннее было это «бедненький», но я уже так спешил покинуть родные пенаты, что как-то на сантименты провожающих внимания не обращал, в самом деле, это же не Пенелопа провожает Одиссея, да и я еду на свою маленькую Родину, а не под стены Трои. Во всяком случае, Машенька тут же достала платок и протерла меня насухо, достаточно нежно и заботливо, впрочем, у нее работа такая.

— Вот, я вам еще бутерброды приготовила в дорогу. Я их отдельно сложила. Там еще, кроме бутиков еще немножко, ну, чтобы вам не скучно было ехать.

— Маша, ну что ты… Я ведь еду скорым, там и вагон-ресторан есть, на крайний случай, а я вообще в дороге стараюсь не есть…

— И не думайте сопротивляться! Дорогая далекая, а я знаю, какая там еда, в этих вагонах-ресторанах…

И что на это ответишь?

Часть вторая Путь домой

Глава десятая Родина! Еду я на Родину!

И вот я понял, почему кассирша настойчиво предлагала поехать мне на следующий день. Честное слово, такого поезда я давно не видел, а ехать в подобном чуде мне не приводилось, наверное, никогда в жизни.