Золушка Forewer

Алахов скривился, как будто эта полоска была явно лишней, потом склонился над стойкой и стал так мотать головой, что я быстренько убрал свою порцию водки от греха подальше. А то еще свалит или попадет лбом по стакану — поранится. Окажется, потом, что известный театральный режиссер не только избил, а еще и порезал известного ведущего. Писку и крику будет в прессе… А что? Так можно пропиарить премьеру почти что бесплатно. Помотав головой и выдав что-то невразуметельное типа большого быррррыры, Ванадий перевел на меня взгляд, который оказался на удивление чистым…

— Это уже моя доза. Мозг начинает работать, как часы, у нас с вами полчаса, чтобы все обсудить. Потом я буду недоступен.

— Вы уйдете в нирвану?

— Нет, я уду к Маше… (Ну и наглец! — подумал я при этом).

Ванадий встал со стульчика, чуть не свалился, ухватился за мою руку, прошептал:

— Пересядем…

Мы добрались до столика. Ванадия штормило.

— Думаю, мы устроим театральный ринг. Моя задача будет столкнуть лбами двух театральных деятелей, вы будете чем-то вроде эксперта. Только у вас роль добрая — адвоката, а моя — злая, прокурора…

— Интересное предложение.

— Это не предложение, это уже купленная форма.

— В смысле?

— Наш босс уже купил права на подобную передачу у французов.

— Вот как?

— Именно…

— А зачем надо было вот эту съемку делать?

— Посмотреть, подойдете ли вы для программы…

— И как?

— Подошли.

— Вот как? Я же думал, что мне этот проект не светит.

— Наоборот, босс пришел в восторг…

— Ему так нравится, когда ведущие дерутся между собой?

— Ему нравится, когда у человека есть характер.

— Подожди, это ты меня провоцировал?

— Умный, наконец, догадался, — съязвил Ванадий.

— И ты что, на меня зла не держишь…

— Немножечко держу! — сообщил Алахов по секрету. — Но перестану держать, если ты мне скажешь правду — Машенька тебе кто?

— Правду, так правду — любовница…

— Хороший выбор, одобряю… Посмотри, вот она, там, в обществе девицы в красном платье… Не обращай внимание, они не любовницы, Машенька до скуки гетеросексуальна…

— По нынешним временам это, скорее, недостаток…

— Понимаешь… — Ванадий приподнял палец вверх, и тут же расплылся в счастливой улыбке…

— А вот и она, поднимается, видишь…

— Кто она?

— Машка, конечно, да не твоя, моя…

— А ты что, не…

— Я это я… я не не, и я не да… Понятно объясняю?

— Доходчиво.

— Ну и прекрасно…

Девица, немного миниатюрная, как на мой вкус, и слишком злоупотребляющая косметикой (в этом месте это не есть недостатком), шла слишком расхлябанной походкой, виляя бедрами совершенно не в такт музыке. А это уже недостаток, который даже тут считается недостатком.

Третья Маша в моей истории казалась уже перебором. Как только она подошла меня сразу обдало жарким и сладким ароматом неизвестных духов. Было в этом аромате что-то слишком сильно привораживающее, какой-то афродизиак, и не из самых слабеньких.

— Машка, ты когда должна была появиться, сучка ты моя крашеная? — радостно поприветствовал Алахов прибывшую подружку.

— Макияж занимает много времени, ты бы мне еще перезвонил за три часа, я же должна подготовиться, как настоящая леди…

Машка говорила слишком манерно, слишком подчеркивая свою женственность не только словом, но и жестом, настолько явно, что в моей голове зародились смутные сомнения. А если присмотреться внимательнее, то…

А чего мне, собственно говоря, присматриваться?

— И что это ты все в «Одиссее» да «Одиссее», разе нет другого приличного клуба, ты же знаешь, мне тут не слишком-то рады…

— Твои проблемы это твои проблемы… — Ванадий сделал попытку приподняться, она оказалась не слишком успешной, потом откинулся на спинку стула и сообщил куда-то вдаль, обращаясь не ко мне, не к Машке, и даже не к бармену, а то ли к невидимому босс, то ли к Богу, кто его разберет: — Надо будет вызывать транспортный отдел…

— Ой, тут передавали, что тебя жутко избили на съемках, это правда? — затараторила Машка, в темпе барабанящего заводного зайчика.

— Правда… Вот он и избил, познакомься с ним поближе.

— Не буду я с ним знакомиться, он такой грубый… и такой вульгарный… драться… по лицу кулаками, с грязными ногтями, это же так негигиенично!

Я наблюдал за этим спектаклем и даже не пытался скрывать улыбки, слишком уж эта манерность перла из этой, так называемой Машеньки, просто «ацтой», как говорят теперь молодые люди…

— А хочешь я ему физиономию порежу? У меня пилочка для ногтей всегда с собой! — гордо спросила Машка Ванадия.

— Дура, угомонись! Нам работать вместе…

— Вы уж простите, дуру, молодость из нее прет, бля… где же транспортиры? Ага, вот они… Машка, за мной!

Действительно, появились двое ребят из группы поддержки Ванадия Алахова. Не попрощавшись со мной, скорее, не от рассеянности, нет, просто время Ванадия уже подходило к концу, он все больше и больше оседал в руках верных спутников.

— Вот так всегда, — заговорщицким тоном сообщила мне Машка, — сейчас он в отрубе, а когда проснется, у него такой стояк! А я уже наготове… Пока, мальчик, позвони мне, если захочешь…

И Машка попыталась всучить мне тонкий картон визитки.

— Сейчас, вали отсюда, сучара!