Золушка и Мафиози

— Тебе лучше отказаться от десерта, — Марсело во второй раз с момента своего приезда замечает мое существование, и я моргаю.

Первый раз это было, когда мой отец официально представил нас и проанализировал меня, как будто я лошадь. Даже мои зубы были осмотрены. После этого все его внимание было приковано к моему отцу, в то время как Марсело с удовольствием игнорировал трех других людей в комнате: свою собственную дочь, мою мать и меня.

— Простите? — Спрашиваю я, и он качает головой, довольный моим выбором слов.

— Все в порядке, дорогая. Просто сбрось несколько килограммов перед свадьбой, и больше не будет причин извиняться.

Мой рот открывается в шоке, и мама щиплет меня под столом, что заставляет меня закрыть его и ненадолго зажмурить глаза. Я смотрю на нее в поисках чего, я даже не знаю, но, очевидно, нахожу на ее лице только принудительную улыбку, которую она ожидает от меня.

Я кладу столовые приборы на все еще чистую десертную тарелку, показывая, что я довольна, даже если это не так, и убираю салфетку с коленей, завершая трапезу. Марсело кивает, наслаждаясь моим послушанием, и возвращается к разговору с моим отцом.

Я перевожу взгляд на Сарию — она единственная из детей Марсело пришла на ужин и весь вечер молча смотря в пол. Теперь я понимаю, почему она почти не притронулась к еде.

Срань господня! Неужели это будет моя жизнь?

Я снова перевожу взгляд на Марсело, но тут же получаю еще одну щепотку под смятым полотенцем.

Он старый. Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы умереть? Это не может быть долго, верно?

За последние несколько лет я много думала об этом. Я так и не смогла решить, кого предпочесть: молодого мужа, с которым я буду жить десятилетиями, или старика, который не сможет продержаться так долго. Мы — мафия, люди умирают.

Боже, надеюсь, он скоро умрет.

Не знаю, сколько времени я потерялась в собственных мыслях, но, должно быть, очень долго, потому что, когда я возвращаюсь в настоящее, мое имя называют достаточно твердо, чтобы я поняла, что это уже не в первый раз. Более того, мое бедро наказывают еще одним щипком, со стола уже убрали, и все, за исключением Сарии, смотрят на меня.

— Нам придется поработать и над твоими манерами, — говорит Марсело, наконец привлекая мое внимание.

— Она просто нервничает, — вмешивается мой отец.

— Мне очень жаль, — повторяю я, поскольку моему жениху, похоже, очень понравилось слышать это раньше.

Встав, он обходит вокруг, пока не оказывается рядом со мной, и я поворачиваюсь на своем месте, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Дай мне руку, дитя.

Желание вызвать рвоту заставляет меня содрогнуться. Это так неправильно. Но… Я заставляю свое лицо улыбнуться, а руку — подняться, не дрожа. Он надевает кольцо, которое уже держал в руке, на мой безымянный палец и целует его. Я продолжаю улыбаться.

— Можно мне побыть наедине с моей невестой? — Спрашивает он моего отца с дружелюбной улыбкой. — Может быть, прогуляться по саду?

Я смотрю на отца.

Нет, пожалуйста, нет! Пожалуйста, нет! Пожалуйста, нет!

— Конечно, пожалуйста! Почему бы и нет?

Я встаю с кресла, и Марсело крепко сжимает мою руку в своей, отчего мне становится не по себе. Мы проходим через заднюю дверь дома и выходим в сад. В тишине неуютно, но я цепляюсь за нее, как за спасательную шлюпку в открытом море. Жаль, что его не так легко оторвать от меня.

— Наша помолвка не будет долгой. — Именно так Марсело решает начать наш разговор, по-прежнему держа мою руку в своей. — Максимум два месяца. Я уже не так молод, я не могу позволить себе ждать, чтобы насладиться всеми благами жизни.

Я просто киваю головой, пока мы продолжаем идти, а в голове у меня прокручивается новая информация. Максимум два месяца.

Мы прошли расстояние, которое можно было бы считать подходящим, но Марсело продолжает уводить нас в сторону, и я останавливаюсь, изображая беспокойство, потому что не думаю, что он просто отвлекся.

— Мы можем остановиться? — Спрашиваю я. — Ночь жаркая, и я нервничаю, мне кажется, я немного устала, — я лгу с улыбкой, и его взгляд становится слишком ярким.

— Я могу тебя обнять и поддержать, — говорит он, придвигаясь ближе, пока его выпуклый живот не начинает тереться о мой живот, а его дряблая рука не обхватывает мою талию.

О, Боже.

— Я в порядке, я думаю… Думаю, нам лучше вернуться. — Я говорю, быстро качая головой, и он поднимает руку. Его ладонь касается моей щеки, останавливая мое движение.

— У тебя просто закружилась голова, дитя.

Я замираю, глядя на его круглое лицо и густые белые усы, тонкие губы и редкие волосы. Я смотрю на большой нос и непропорциональные уши, на все, что не заставляет меня видеть кристаллические намерения в темных радужках.