Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города

А затем Лев Борисович рассказал мне о том, как потерял свою жену, которую он очень сильно любил и не представлял без нее своей жизни. Она была необыкновенной девушкой: смелой, преданной, с потрясающей жизненной энергетикой и очень сильной харизмой. Жена Льва Борисовича погибла, когда маленькой Вике было четыре года. Она утонула в море. Лев Борисович отдыхал с ней в Сочи, а Вика в то время была в Москве. Лев Борисович обгорел на солнце и остался лежать в номере, а жена поцеловала его в щеку и сказала, что немного искупнется и вернется в номер. Она взяла летнюю сумочку, надела летнюю шляпку и, улыбнувшись мужу кокетливой улыбкой, ушла к морю. Приближалось время обеда, а жены все не было. Лев Борисович начал беспокоиться и отправился на ее поиски. Увидев на берегу ее шляпку, босоножки и полотенце, он принялся всматриваться в неспокойное море и, подбежав к спасателю, попросил его помочь найти пропавшую жену. Ее тело нашли только вечером. Говорят, она слишком далеко заплыла — возникли судороги. Лев Борисович смотрел на тело жены и не мог поверить, что ее больше нет. Он ругал ее за то, что она слишком далеко заплыла, не рассчитав свои силы. Он ненавидел себя за то, что остался лежать номере и не пошел к морю вместе с ней…

Когда Лев Борисович вернулся домой, то посадил маленькую Вику к себе на колени и попытался ей объяснить, что ее мама уехала слишком далеко, туда, откуда невозможно вернуться, но, несмотря ни на что, они всегда будут помнить и любить маму. А еще он пообещал маленькой Вике, что у нее никогда не будет мачехи, потому что в их семье всегда останется светлая память о любимой маме. Вика хорошо рисовала, и почти на всех ее рисунках была изображена мама. Лев Борисович часто приезжал к морю, делал из Викиных рисунков кораблики и пускал их по волнам. Он не любил море, потому что оно коварно, забрало его любимую женщину. Любовь, предназначавшаяся для двоих, щедро досталась теперь одной, это любимой и обожаемой Вике. Отец с дочерью были неразлучны. Лев Борисович сумел заменить Вике мать и сходил с ума от тоски, когда отправил дочку на учебу в Англию. Был период, когда Вика начала отдаляться, необоснованно злиться, но отец не придал этому особого значения. Все свои силы он отдавал работе и даже не подозревал, что его дочь — наркоманка со стажем. После того как она умерла от передозировки, Лев Борисович долгое время не мог прийти в себя. Он как будто оцепенел от страшного горя, постигшего его. Окружающие заметили, что Лев Борисович сильно похудел, как будто высох. Мужчина действительно сгорал на глазах, а его самочувствие с каждым днем ухудшалось. И все же он заставил себя доехать до больницы и сдать анализы. Но оказалось — уже слишком поздно. Приговор врачей был неутешительным: запущенный рак, не подлежащий лечению.

Поведав мне свою историю, мужчина вновь глотнул виски и швырнул пустую бутылку в сторону беседки.

— Лев Борисович, вы что, собрались сдаваться? — спросила я обеспокоенным голосом и прижала к себе посильнее плюшевого медведя.

— А что я должен, по-твоему, делать?

— Бороться! — крикнула я.

— Бороться?!

— Конечно, бороться! А по-другому нельзя. И почему вы поверили анализам? Возможно, они ошибочны.

— Я сделал повторные.

— И что?

— Результат тот же самый.

— Что, значит, ваша болезнь лечению не подлежит? Пусть делают операцию! У любого больного есть надежда.

— Мой случай безнадежен. Слишком поздно.

— И вы собрались опустить руки?

— Я просто хочу свыкнуться с мыслью, что жить мне осталось совсем мало, а сделать необходимо очень много. Я не хочу умереть на больничной койке. Я хочу умереть в костюме и галстуке за рабочим столом. Я не хочу лежать и ждать смерти. Я хочу, чтобы она подкралась незаметно, в тот момент, когда я буду весь в делах и заботах.

— Вы не должны думать о смерти! — дернула я за рукав Льва Борисовича. — Ко мне сегодня во сне приходила Вика.

— Она тоже ко мне часто приходит.

— Она не хочет, чтобы я ночевала в ее комнате.

— Ей придется привыкнуть, — пьяным голосом проговорил Лев Борисович и, взяв мою руку, слегка ее сжал. — Послушай, Света, а ты что-нибудь понимаешь в бизнесе?

— Я?!

— Ты.

— Зачем вы спрашиваете? Вы сами знаете. Как я могу в нем хоть что-то понимать?

— А хочешь, я тебя научу?

— Хочу.

— Мне кажется — ты способная и у тебя получится. Я бы хотел успеть тебе передать все свои знания и весь свой опыт. Послушай, помнишь, ты мне рассказывала о том, что твой отец баян пропил?

— Ну, да. Так оно и было.

— Значит, ты играть на нем умеешь?

— Умею.

— Сыграй мне. У меня жена-покойница хорошо на баяне играла. Он в кладовке лежит. Вот здесь, справа. Я к нему даже не притрагивался.

Я пошла в кладовку, вынесла оттуда баян и принялась его настраивать. Потом я обратилась к Льву Борисовичу и спросила:

— Что сыграть?

Давай нашу, народную! — махнул рукой он. — Каких бы высот мы ни достигали, все равно мы все из народа!

— Точно, — кивнула я и запела: — «По Дону гуляет казак молодой…»

Лев Борисович подпевал мне и, когда эта песня была спета, мы запели другую:

— «Степь да степь кругом…»