Золушки нашего Двора

Пока рю Вилль разговаривал с его величеством, Ники поднялась и подошла к парапету ограждения галереи. Облокотилась на него, глядя вниз. Трактирную стойку за прошедшее время красили заново множество раз, но ее форма осталась прежней. Стены были все такими же закопченными и увешанными старыми рыбацкими сетями, а очаг явно переложили, сделав больше и изменив направление трубы. «Черная каракатица» – чернильное пятно в памяти!

– Что тебе понадобится, Ники? – рю Вилль остановился рядом.

– Пара твоих специалистов. Может быть, тот парень, которого ты отправлял со мной… бороться с горячкой… – архимагистр посмотрела на герцога вопросительно, но абсолютно равнодушно. – Он действительно неплох!

– Вирош великолепен! – укорил ее герцог. – Принято. Группа не должна быть большой, чтобы не привлекать внимания. Так что с тебя пара твоих специалистов. Тут уж решай сама!

– Я направлю мага и адептку, которой нужно нарабатывать опыт боевых вылазок, – кивнула она и вновь перевела взгляд вниз.

– Уж не о крейской ли девчушке идет речь? – прищурился рю Вилль. – Как, бишь, ее? Вителья Таркан ан Денец?

Начальник Тайной канцелярии лукавил. Услышав любое имя раз, он уже никогда его не забывал.

Ники продолжала разглядывать зал.

– Она же совсем молоденькая? – изумился Троян. – Не боишься?

– С ее уровнем Силы возраст значения не имеет, – пожала плечами архимагистр, – только опыт. А какой опыт можно получить в Орденской библиотеке или тренировочном зале?

Герцог с сомнением пожевал губами.

– Что ж, Ники, тебе виднее! Когда отправлять группу?

– Послезавтра. Сегодня и завтра все столичные маги, включая боевых, задействованы для охраны порядка и участия в свадебных торжествах.

– Хорошо! Портальные свитки и бумаги с нужными полномочиями я подготовлю! – кивнул он. – А сейчас вынужден тебя покинуть… Служба зовет!

– Юго-запад, – Никорин посмотрела на него своими невозможными глазами цвета льда.

– Что? – моргнул герцог.

– Шторм уйдет на юго-запад, к Крейской акватории. И будь добр, потрать мою долю на реставрацию «Черной каракатицы»!

Миг – и архимагистра не стало. Она просто испарилась, оставив рю Вилля с открытым ртом осознавать сказанное.

– Проклятье! – наконец пробормотал он. – Нет, ну какая женщина!

* * *

От удара она больно приложилась щекой к дверному косяку. У кабатчицы была тяжелая рука, которой та не стеснялась раздавать прислуге тумаки и пощечины.

– Опять ходила с рыбаками в море, шваль?

– Но я же пришла вовремя!

– Нет, ты опоздала! Еще раз не увижу тебя у дверей во время открытия – пойдешь искать работу у шлюх!

Хозяйка развернулась и поплыла на кухню огромной бесформенной медузой, воняющей рыбой.

А Ники отправилась в каморку, где стояло два чана с водой и ведро с песком, которое она ежедневно притаскивала с пляжа – для мытья посуды. Всерьез задумавшись над тем, чем пахнут медузы, она скинула в один из чанов посуду с подносов, ополоснула подносы и оттащила в зал. Несмотря на кажущуюся хрупкость, девушка была сильной – когда отец возвращался домой, она ходила с ним в море, вязала узлы, поднимала парус на их старой лодчонке. На пару с ним вытягивала полные сети, а затем сгружала на берег корзину, в которой подпрыгивали серебристые рыбешки, похожие на драгоценные монетки живым блеском чешуи. Однако отец уходил в рейсы надолго – он был матросом на торговом судне, следовавшем через пролив в Гаракен и дальше, вдоль побережья, до самой западной точки судоходного пути. Заработанных за это время денег семье, в которой росли шестеро детей мал мала меньше, хватало ровно на половину его отсутствия дома.

Ники была старшей. Так уж получилось. Нянчила мелких, помогала матери – хрупкой большеглазой женщине, чью красоту съели бедность и болезни, рано пошла работать. Ей мечталось о море, однако судьба распорядилась по-другому. Женщинам на большой воде места не было. Да, ходили слухи о капитаншах, держащих в страхе не только команды своих кораблей, сплошь состоящие из мужчин, но и окрестные портовые города. Однако ни одной такой Ники в Вишенроге не встречала.

Заработка отца и старшей дочери худо-бедно хватило на ученический взнос в гильдии для троих средних братьев-погодков. Слава Пресветлой, мальчонки были смышлеными и рукастыми, их быстро разобрали мастера, и жить стало легче. Предпоследний брат мечтал стать солдатом и день и ночь пропадал в казармах, а самый младший был еще так мал, что держался за материнскую юбку. Ники, перебивавшаяся случайными заработками, наконец устроилась посудомойкой в матросский кабак под названием «Черная каракатица». Жизнь налаживалась.