Зомби по имени Джон (СИ)

– Сейчас, волчонок, – он разве что неровно дышит, а в остальном говорит как ни в чем не бывало и всухую возит пальцами между ягодиц, – сейчас подниму тебе твой хорошенький хер, – на несколько секунд он вытаскивает руку, но только чтобы тщательно облизать средний палец и сунуть ее обратно, – а то что это за дело, так ведь и решить можно, что ты совсем меня не хочешь, – скалится, скользнув влажным и толстым пальцем в черные волоски, густо растущие вокруг вспотевшего, слегка зажатого входа, и дразняще щекочет его. Джон не отвечает, но чувствует, как коротко и возбужденно напрягаются мышцы промежности, и немного покачивает бедрами.

Его не пугает интимность, с которой Рамси заботится о его теле – с нежностью таксидермиста, тянущего податливую шкурку на каркас, – и до того снова приопустившийся член наливается кровью и сладко тяжелеет, когда Рамси сперва легонько натирает горячо сокращающийся зад по кругу, чтобы к нему тоже прилила кровь, а потом вдавливает палец в нежную приоткрывшуюся каемку и с нажимом трет слегка вверх-вниз, так, что под его жесткой подушечкой похлюпывает слюна. Джон покусывает губы, держа упор на коленях и левой руке, и думает, что пока выделка его тела хоть чего-то стоит, Рамси будет заботиться о его сохранности лучше любого человека, который по-настоящему заботился бы о нем самом.

– А вообще не парься из-за этого, – а Рамси только фыркает, – я себя столько раз так пальцами дрочил, когда не хотелось всухую дергать. Иногда в башке что-то защелкнет, ты знаешь… но пока и хер, и пальцы на месте, это легко поправить, – он лживо усмехается, и Джон думает, что он наверняка хочет продемонстрировать нарочную приязнь, вроде как сказать “видишь, мне не плевать” через единственно доступную ему физическую область, ту самую, в которой “у меня стоит на тебя” и “я целуюсь с тобой” он так запросто уравнивает с “ты мне нравишься”. И это вдруг кажется Джону смешным, то, что Рамси действительно может так представлять себе отношения между людьми, отношения, в которых самой большой интимностью являются ложь – и ловкие-ловкие пальцы. Джон думает, что Сэм точно мог бы объяснить, как это все так странно устроено у Рамси в голове и как, в какой момент он понимает, что должен имитировать и подменять какие-то понятия, не зная даже толком, что именно имитирует.

Джон не хочет думать о Сэме сейчас даже секунду.

– Пока? – он жарко вздыхает и соскальзывает ноющими пальцами по толстому напряженному стволу, зажимая Рамси яйца. Рамси тихо стонет, закусив губу и, судя по обострившемуся запаху, еще немного и свежо подтекая, и проталкивает палец ему в зад, потрахивая на одну фалангу.

Он сукин сын, но он знает, что делает, и член Джона живо поднимается, упираясь нежной головкой в потную заросшую промежность. Джон шипит, ритмично въезжая им в мягкие и повлажневшие от пота, разогревшиеся еще бедра, пока палец тесно скользит в его заду, и кровь щедро приливает к его паху, щекам и груди.

– Не бойся, – шепчет Рамси, подтверждая его мысли. – Тебе бы это не повредило, но уж больно ты славный, когда хочешь трахаться. Славный-славный, как конфетка. Так что если только откушу чего, – он смотрит Джону в глаза, часто имея его пальцем в зад и откинувшись на провонявшей куревом простыне – жидкие волосы растеклись вокруг раскрасневшегося лица черными щупами водяного, а глаза стали совсем светлыми, почти что белыми, как снег, – и говорит: – А знаешь что, Джон Сноу? Нахрен это все, – и вдруг резко вытаскивает палец, толкая Джона в грудь; член упруго выскальзывает из теплых бедер, и Джон придерживает его рукой, приподнимаясь на коленях и давая Рамси вытащить ноги из-под его задницы. – Нахрен штаны, – Рамси машинально закусывает средний палец и кое-как стаскивает штаны до щиколоток свободной рукой, – нахрен ботинки, – причмокнув и вытащив палец изо рта, неудобно сгибается и торопливо развязывает шнурки, – нахрен гетеросексуальность. Нахрен, нахрен, нахрен.

Джон вопросительно смотрит на него, садясь на колени и слабо подрачивая себе, но Рамси только молча скидывает жилет, быстро раздевшись до одних носков и собравшейся на животе водолазки, а потом снова придвигается одним живым движением и тяжело седлает его бедра. Ерзает немного, обнимая одной рукой за шею, и его покачивающийся член горячо соприкасается с пальцами Джона, так и поглаживающими ствол, и от груди и полных губ тоже подает жаром.

– Ты уверен? – и Джон зло насмешничает, но согласно убирает руку и берет Рамси за поясницу, слегка по-хозяйски притиснув к себе. Он придерживает дыхание от того, как теперь притирается чувствительной уздечкой к предельно напряженному и подрагивающему члену, и думает о том, является ли сама эта возбужденная импульсивность такой же неправдой, как все остальное. Сколько на самом деле лжи в истории о том, что Рамси не чувствует его?

– Да. Нет. Не хочу об этом думать, только голова разболится, – а Рамси хмыкает, рывком притягивая Джона за шею и прижимаясь влажным лбом к его лбу.