Зона бабочки

Если только Стас Карпухин не поможет выбраться из этого изолятора. И есть еще некая девчушка Ира. Странная девчушка, но из беды уже выручавшая…

Герман присел на корточки в углу. Было тихо. Темно и тихо. К темноте и тишине можно приспособиться. Но как приспособиться к вынужденному бездействию?

Зачем Скорпион завел его сюда? Скорпион ошибся? Или так и было задумано — чтобы показать граду и миру полнейшую несостоятельность Германа Гридина, агента группы «Омега»?

Скорпион… Кто такие скорпионы? Страшные существа, убивающие исподтишка, воплощение боли, беды и смерти… Стас Карпухин гордился своим прозвищем и рассказывал, как заслужил его. Не хвастовства ради рассказывал, а по рекомендации начальства, в качестве примера успешно проведенной операции под знойным солнцем юга, в стране, где много-много… нет, не диких обезьян, а верблюдов. И скорпионов, кстати, тоже. «Султанов пустыни». Впечатляющая была история, в духе кинобоевика, только произошла она не на экране, а в жизни. В их деле все средства хороши, если они приводят к нужному результату.

Стас с книжками не дружил, но кое-что где-то накопал, и иногда, при возлияниях в честь новичков, получивших боевое крещение, с удовольствием излагал древнегреческую историю про храброго и удачливого охотника Ориона, чья земная жизнь была прервана коварным представителем мира беспозвоночных.

Орион, сын морского бога Посейдона, возгордившись, заявил, что нет ему равных на свете, и он может убить кого угодно. Но тут к ногам его подкрался скорпион, нацелил ядовитое жало и насмерть поразил бахвала. Вслед за Орионом, боги перенесли на небо и скорпиона, и даже там поплатившийся за неумеренный треп охотник постоянно прячется от своего убийцы: как только в небесах появляется созвездие Скорпиона, Орион скрывается за горизонтом…

А еще Стас, назидательно подняв палец, цитировал сына премудрого Соломона, библейского царя Ровоама, грозившего своим подданным: «Отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать скорпионами».

«Это ужасная кара, парни, так что со мной лучше не связываться, — говорил Стас и поднимал стакан. — Ну, за то, чтобы скорпионов среди нас было как можно больше!»

Коварный Стас, задумавший дискредитировать возможного претендента на руководящую должность. Ужаливший исподтишка…

«Просто удивительно, какие темные мысли может породить отсутствие света, — подумал Гридин. — Уж не потому ли таким подозрительным был товарищ Сталин, что работал по ночам? О, похоже, получилось подобие афоризма. Как говаривал мудрец Герман Гридин…»

Мысли действительно были черными и подленькими. Стас никогда не пошел бы на такое, и Герман это прекрасно знал. Не первый год работали вместе. И на задания, случалось раньше, отправлялись в связке, и страховали друг друга. Разве мог Скорпион ужалить его, Германа Гридина, после того случая, когда они вместе с Валерой Егоровым — Вездеходом брели на своих двоих по Великому шелковому пути в печальной пустыне Такла-Макан?…

Разве после такого можно ужалить?

Мысли Гридина, однако, светлее не стали. Теперь он перенес свои подозрения в стиле Иосифа Виссарионыча на сибирского шамана Николая, прикомандированного к «Омеге».

Могло случиться так, что он, Герман Гридин, стал марионеткой шамана, безропотным исполнителем, которого шаман использует для каких-то своих целей. Он вполне сознательно, с умыслом, завел его, Германа Гридина, сюда, в ловушку. Ну, так нужно ему, шаману.

Марионетка. Зомби. А что? Ведь сам же Николай и рассказывал…

Не так уж и давно, лет сто назад, а то и меньше, у некоторых племен, обитавших в тех краях, было принято перед погребением вынимать у покойника сердце, чтобы тот не стал «слугой черного шамана».

Николай ссылался на какого-то этнографа, исследователя Сибири, посетившего отдаленную стоянку тунгусов в районе слияния Енисея и Ангары, где проживал весьма уважаемый местным населением шаман. Тот устроил в честь гостя праздничный обед, и прислуживал на этом обеде некий странный человек. Неопределенного возраста мужчина в одежде из рваных беличьих шкурок безропотно выполнял все команды хозяина, которые тот подавал одним лишь взглядом. На высохших руках и сморщенном лице слуги этнограф увидел многочисленные ранки, которые вызвали у него такое сравнение: «Как если бы на старых перчатках и сапогах потрескалась и расползлась кожа». Ранки не кровоточили и, судя по всему, не беспокоили слугу. Когда этнограф полюбопытствовал, что это за человек, шаман ответил фразой, переведенной ученым так: «Это недостойный, отданный духами великому шаману».

Рассказывал Николай и о том, как старейшина одного из камчадальских кланов в благодарность за свое излечение раскрыл иркутскому врачу Караваеву секрет зелья, способного воскрешать мертвых. Много там всего было намешано: настойка элеутерококка, щупальца морской звезды, коралловый порошок, желчь тигра…