Зона благодати

Осторожно усевшись на мягкое сиденье, Михалыч настороженно оглядел Бармина, Прохорова и оставшегося пока безымянным семита, блистающего заходящими на макушку залысинами. То, что оказываемое пятёрке вполне заурядных поселенцев внимание было из ряда вон выходящим явлением, понимал уже с момента поспешного их отъезда из похожего на развороченный муравейник лагпункта. Поначалу это вызывало у него удивление, но сейчас Шепетов с трудом скрывал смешанное с изумлением раздражение. Для чего весь этот балаган с подземным пиром в компании столь высоких начальников? Зачем они им вообще понадобились и чем придётся заплатить за подобную щедрость?

 - Как говорят на Кавказе, без хорошей еды и вина не бывает беседы - Бармин взял в свои руки инициативу, буквально силком заставляя сидевших напротив присоеденится к трапезе - выпьем немного, откушаем и поговорим.

   Под не сулящим ничего хорошего взглядом бригадир с командиром разлили из глиняной бутылки по глиняным же бокалом. Густокрасное вино текло мерцающей лентой из широкого горлышка, заполняя до самого края пузатые чарки. Капнув напоследок себе, Михалыч поставил бутыль под стол, прислонив глазированный бок к прихотливо изогнутой ножке. Как будто только вчера он пришёл с дня рождения друга и совсем не забыл народных примет и привычек.

  - Кхм - собираясь что-то сказать, старой птицей всклёкнул старичок академик, но был мгновенно прерван успокаивающим движением левой руки безымянного.

  - Позвольте представится - приятным баритоном, почти без властных и угрожающих ноток, начал свою речь незнакомец - Бергман Михаил Моисеевич, помощник товарища Сталина.

   Пятеро чуть склонив головы, прониклись глубоким почтением. По многочисленным слухам, циркулировавшим по городам и лагпунктам, сидевший в центре напротив был из немногих приближённых к Вождю. За годы трудов и забот, проведённых на пути исправления, практически каждый зэк мог узнать имя и фамилию каждого члена правительства. Об этом заботились на политчасах и пятиминутках читающие информлистки активисты и прибывающие для более обстоятельных бесед лекторы общества 'Знание'. Слишком мало было людей в новом мире и слишком много стало зависеть от них после разрыва мировых коридоров. Хочешь - не хочешь, а запомнишь списки руководящих работников, если долгие годы и десятилетия они практически не менялись. Умереть от болезней на новой земле было практически невозможно за отсутствием таковых, раны и повреждения внутренних органов затягивались за несколько дней, а кляксы до раскинувшейся на брегу Внутреннего моря Столицы добраться практически не могли. Разве что попасть в немилость Хозяину, но таких случаев за все годы набиралось чуть меньше десятка. Слишком высоко приходилось падать и практически всегда упавшие с административных небес очень быстро пропадали в объятия клякс, на самых дальних и захудалых лагпунктах.

   Бергман обхватил бокал длинными пальцами, поднял не спеша.

  - За встречу! - простецки сказал самый главный в подвале, сглотнул вино одним махом, не чокаясь.

   Следом за ним, чуть давясь и кашляя с непривычки, выпили остальные. Михалыч поставил чарку на скатерть, потянулся за шашлыком на широком подносе. Впившись зубами в нежное мясо, он попытался вспомнить, как это было на воле. Не сам процесс его заинтересовал, нет - насыщенный и чем-то терпкий вкус виноградного вина был ему совсем не знаком. Не доводилось ему ранее даже пригублять чего-то подобного, медленно растекающегося по жилам холодным огнём. Согревающим и успокаивающим одновременно, словно было вино настояно на диких травах бесконечных холмистых равнин, впитавших себя величавое небо и жаркий свет полудённого солнца.

   С каждой утекающей в вечность минутой казалось Михалычу, что жизнь все эти годы лишь подводила его к некоему рубежу, к тому, что всё равно случилось бы вскоре. Он медленно ел, успевая чуть поглядывать по сторонам. Спутники Шепетова как будто посветлели внутри, разглаживая исчерченные заботами и морщинками лица, проявляясь в подвальной тиши истинным обликом, до селе скрытой лагпромовской маской.

   Вытянутый, весь составленный из принципов и порядка Гейгер, верный долгу умница Юрьев, простой деревенский парень Сергиенко и себе на уме усач Иванов. Вот те люди, с которыми ему предстоит идти дальше по жизни. Шепетов с трудом подавил рвущееся наружу предвидение, сумел-таки спрятать его за ощущением вдохновляемой свыше вольности. Только так, по застарелой и въевшийся до мозга костей лагерной привычке можно было оградить себя от всяких разных и зачастую весьма болезненных неожиданностей. 'Не верь, не верь' молоточками било в висках, он наклонил голову, пряча глаза от внимательного взгляда напротив.

  - Тяжело с непривычки? - с тщательно выверенной долей сочувствия осведомился Бармин.

  - Да, товарищ комендант. Какое-то странное ощущение - осторожно подбирая слова, ответил Михалыч. Внутри отпустило и он посмотрел на широкое лицо коменданта, оставшееся совершенно неизменным после почти двухсот граммов забористого вина.