Зона приема

Это затянувшееся парение над бездной настраивало на непривычные мысли. Например, о вечности, о смысле бытия. И сейчас это не казалось настолько пошлым и глупым. Еще он отстраненно подумал, что его путешествие похоже на переправу в царство мертвых через мифический Стикс. Может, он и впрямь умер? Это было бы самым простым ответом и решением всех вопросов.

Впрочем, не стоило торопиться с выводами. Тем более что впереди показался слабый огонек. Это не было очередной звездой. Это был самый настоящий живой огонь.

Ощутив странное предчувствие, Кот стал грести нервознее, рискуя опрокинуть «пирогу». Огонек приближался, и посреди космической бесконечности появился вдруг плоский срез берега.

«Соседний остров!» – понял Кот.

Сердце забилось чаще. По мере приближения незнакомый берег прорисовывался все отчетливее, будто он сам, своим приближением освещал его контуры. Проявились силуэты деревьев. Елки зеленые – да этот берег был полной противоположностью того, с которого он приплыл! Здесь была не просто живая растительность, какой не так много в Зоне. Это были настоящие тропические заросли – даже сюда доносился волнующий, влажный запах леса.

Огонек тем временем все рос, и вскоре стало понятно, что это такое.

Факел. Огонь в руках незнакомца, неподвижно замершего на берегу. И хоть это казалось невозможным, но человек ждал его. Он знал, что сталкеру никуда не деться, что он обязательно проснется этой невероятной ночью, спустится по лестнице с обрыва, найдет лодку и приплывет сюда, на свет далекого огня.

И он приближался, словно загипнотизированный этим трепещущим огоньком, как моряк из глубокой древности, отчаявшийся найти свой заветный маяк.

Лодка тихо уткнулась в песчаный берег. Даже песок здесь был другой – густой, плотный. Но сталкер уже не отрывал взгляда от этого человека, лица которого пока не видел. Ему и не надо было видеть.

Он уже знал, кто его встретит.

– Шаман… – тихо, почти шепотом произнес Кот.

Подошел и увидел знакомые, чуть прищуренные монголоидные глаза и эту неизменную улыбку Будды. Сталкер остановился шагах в трех от наставника, не решаясь приблизиться. Лишь огоньки отраженного пламени, плясавшие в зрачках Шамана, говорили о том, что тот реален.

– Это ты… – с трудом проговорил Кот. – Но ты же…

– Да, меня убили. Зачем? Глупые, злые люди, – продолжая улыбаться, с легкой грустью сказал Шаман. – Жаль, очень жаль. Ведь мы с тобой так и не договорили. Грустно уходить, не покончив с делами.

– Так ты… Призрак?

– Трудно сказать… – Шаман чуть склонил голову набок, задумавшись. – Я многое понял про жизнь и смерть, но все это не передается словами. И да, и нет. И призрак, и реальность. Просто потому, что разница между живым и мертвым слишком условна.

– Я не понимаю… Может, я тоже мертв?

– А ты уверен, что знаешь, что такое жизнь, что такое смерть? Что происходит с тобой, когда ты рождаешься или засыпаешь?

– Теперь ты все это знаешь, Шаман?

– И да, и нет. Пока я перед тобой в этом облике, прежний я знаю ненамного больше твоего. Но когда ухожу – все проясняется. Может, главный смысл нашего земного существования именно в том и заключается, чтобы не знать лишнего?

– Так ты позвал меня, чтобы поговорить со мной о смысле жизни?

Шаман рассмеялся – мелко, упруго, как смеялся только он один:

– С чего ты взял, что я звал тебя? Ты сам пришел. Точнее, приплыл – и не побоялся Моря.

– Ваша школа, наставник.

Шаман рассмеялся снова, развернулся, направившись в сторону зарослей, и поманил за собой гостя:

– Пойдем, чего стоять на пороге.

Кот шел вслед за наставником, не в силах различить сон и реальность. Слова Шамана ничего не объясняли, как не могут ничего объяснить обывателю откровения тибетских мудрецов. Но все это меркло перед самой возможностью невероятной встречи.

Тропинка вела сквозь густой лес, пышущий жизненной мощью. Со всех сторон доносились голоса птиц, звуки насекомых и шуршание неизвестных тварей. Все здесь было наполнено жизнью, и Шаман явно ощущал себя здесь как дома. По одному его виду можно было понять: он счастлив.

Если может быть счастлив тот, кого зверски убили при загадочных обстоятельствах. Но «убитый», похоже, не сильно тяготился прошлым. Ему было хорошо.

Тропа привела к просторной хижине на невысоких сваях. К легкой двери из плетеной лозы вела грубая лесенка. Шаман поменял факел, запалив от догорающего новый, и воткнул в специально предусмотренное гнездо у входа. И с неизменной улыбкой сделал приглашающий жест.

Внутри было довольно светло: здесь горело множество маленьких лампадок – то ли на основе парафина, то ли какого-то масла. В воздухе от этого витал устойчивый запах, впрочем довольно приятный. В просторной комнате имелось плетеное кресло и широкая софа, покрытая матрацем из высушенных трав, но Шаман предложил сесть на плотные циновки, брошенные на пол у низкого столика из спила какого-то дерева.