Зона заражения

Выкручивались, как могли. Способом спасти ребенка от голодной смерти было отдать его в духовное училище (там, помимо «духовной» пищи, давали и физическую) или отдать авторитетным амирам. Многие амиры, заботясь о молодом пополнении, держали лагеря в горах, там они выращивали молодую поросль джихада. Попадая туда, ребенок не видел никого, кроме инструкторов и амира, он воспитывался в полнейшей собачьей преданности господину. Но продать мальчика амиру было делом опасным, потому что некоторые амиры, уже от подросших молодых волков джихада в качестве последнего доказательства верности и преданности требовали принести голову родного отца. И приносили…

Рабов на продажу продавали обычно не сами хозяева, а перекупщики. Сами хозяева не могли стоять на базаре, кроме того, перекупщики были опытными в этом деле, за небольшую плату они принимали раба на продажу, у них были откупленные места на рынки, они знали, как подготовить раба к продаже, чтобы тот выглядел сильным и здоровым, и сколько давать ему воды и еды, чтобы раб не умер от голода и жажды, но и чтобы не слишком тратиться. На рабских рядах рабы были прикованы к длинной, идущей через все ряды железной поперечине, взрослые рабы продавались открыто, подростки, если у них не было уродств, закрывались чем-то вроде палатки, савана. Последнее нужно было для возбуждения интереса – помимо тех, кто искал раба для работы, рабские ряды навещали и те, кто любил «игры с мальчиками», бача бази. Пахло потом, кардамоном, мочой, горластые торговцы зазывали, хватали за руку любого, кто заглядывал на эти ряды, настойчиво требовали взглянуть на новый товар… и потому амир Ильяс решительно свернул в другую сторону. Там продавали инвентарь для работы, детали для починки двигателей и оружие.

Последнее продавалось вместе с другим нужным металлоломом, потому что никакой особой разницы между деталью для мотоциклетного мотора и винтовкой не было, если не считать цену. Выбор был откровенно бедным. В фильмах про халифат, которые снимались на той стороне, показывались здоровенные бородатые моджахеды, не жалеющие патронов для старых «калашниковых», разъезжающих на автомобилях с крупнокалиберными пулеметами. На самом деле все было не так. Оружие было признаком моджахеда, обычный человек редко мог себе позволить оружие. Автомат был роскошью, и редкий моджахед продаст свой автомат, даже если будет голодать – кровников немало, уважения к тому, кто продал свое оружие, нет – могут и в раба обратить. Обычный же человек, купец, скажем, у которого есть деньги, покупал дешевый самодельный пистолет или револьвер, плод труда безвестных оружейников-самоделов. Сделанные из дешевой стали, они выдерживали в лучшем случае пятьдесят выстрелов, но для самообороны большего и не надо, самооборона – это не бой вести. Иногда также покупали ружье, самое простое и примитивное, гладкоствольное – помимо защиты жилища, оно было добычливым, и позволяло охотиться на птицу и мелкую дичь. Винтовка, даже не снайперская, а обычная охотничья – признак роскоши, патроны стоили очень дорого. Для охоты простые люди пользовались силками, капканами, часто луками и копьями – вот почему и то и другое на оружейных рядах было представлено в большом количестве. Были и автоматы, и винтовки, и ружья, иногда не похожие ни на какие конструкции цивилизованного мира, плод умелых рук безвестных оружейников, решивших показать свое мастерство… собственно, само-то оружие стоило недорого, дорого стоили патроны. Их производство не наладишь в подпольной мастерской, их не купишь у коррумпированного полицейского или продажного афганского сорбоза, их надо везти издалека, из-за Периметра. И получаются они очень и очень недешевыми.

У амира Ильяса был пистолет. Причем настоящий, хороший пистолет. Назывался «Грач», он снял его с трупа убитого русиста. Сейчас он был у него под рубахой, давил на спину, напоминая, что он здесь и готов защитить хозяина. Но амир решил, что, если за ним наблюдают, неплохо бы и сбить их со следа. С этой целью он свернул к одному из проржавевших от времени контейнеров, где торговали железом и оружием.

– Почем? – ткнул он в небольшой, напоминающий старый советский «макаров» пистолет. На щечках из дорогого дерева была вырезана шахада.

Бородатый здоровяк поднялся со своего топчана в контейнере, где он прятался от палящего солнца, вышел к покупателю.

– Тридцать динаров, господин…

– Тридцать динаров за эту железяку? – сказал амир Ильяс. – Побойся Аллаха. Она и трех динаров не стоит…

– Трех динаров! О Аллах! – Здоровяк картинно взмахнул рукой, словно призывая Всевышнего в свидетели, и тут же тихо и быстро сказал: – Вам отдам бесплатно, шейх. За вами следят.

– Пять динаров, – громко сказал амир Ильяс и тоже понизил голос. – Сколько их? Ты их знаешь? Кто они?

– Двадцать динаров! – сказал здоровяк. – Один стоит спиной к вам, за три места. Смотрит в зеркало.

– Семь – кто он?

– Пятнадцать, сам себя он зовет ал-Таир, птица. Очень плохой человек, убийца. Это человек наркомафии.

– Десять, на кого он работает?