Зонтик царевны Несмеяны

Женщины представляли собой заметный контраст: подвижная брюнетка с длинными волосами, забранными резинкой в высокий хвост на затылке и полная блондинка лет пятидесяти. Брюнетка то и дело теребила подругу, тыкая пальцем в меню и, очевидно, спрашивая совета. Я расслышала обращение «Джес» и стала гадать, как зовут блондинку: Джессика или ещё как? Мне казалось, шелестящее имя не подходит этой женщине с её большим неповоротливым телом, туго натягивающей дурацкую майку с Микки-Маусом и большущего размера джинсы. Мы встретились с ней взглядом, и она приветливо улыбнулась, а я рассмотрела её лицо – большое, спокойное, с которого с добродушным любопытством глядели голубые, круглые чуть навыкате глаза. Джес нещадно потела; когда она полезла в сумочку за платком, я успела рассмотреть корешок книжки в бумажном переплёте, и у меня почему-то вдруг заколотилось сердце и тут же возникло шальное желание подсесть к ней и спросить: «Как вы думаете, почему Симор Гласс застрелился?»

Я не спеша добралась до своего дома. На лавочке у подъезда увидела Татьяну Ивановну, нашу старшую по дому. Она задумчиво наблюдала за мальчишками, гоняющими на площадке в футбол. Я поздоровалась и присела рядом, ожидая, что Татьяна Ивановна, по своему обыкновению, задаст мне какой-нибудь вопрос.

Но старшая молчала. Я скосила на неё глаза. Она по-прежнему наблюдала за мальчишками, и лицо у неё было грустное.

Я стала вспоминать, что слышала о Татьяне Ивановне: по первому образованию медсестра, по второму – социальный работник. Всю жизнь проработала в отделе кадров. Если кому-то в доме требуется сделать укол – идут к ней, потому что по медсестринской части Татьяна Ивановна ничего не позабыла и навыков не растеряла. Если нужен совет по вопросам отношений с начальством – тоже идут к ней. Уже три года вдова, совсем недавно вышла на пенсию. У неё двое детей, которые живут в разных концах страны. Они приезжают каждый год и всё почему-то зимой. Свои обязанности по дому она выполняет очень добросовестно отчасти – из-за чувства ответственности, отчасти – из-за скуки и одиночества. Параллельно работает в агентстве по подбору нянь, домработниц и сиделок…

Сегодня Татьяна Ивановна показалась мне странно похожей на американку Джес из ресторана «Баржа».

– Татьяна Ивановна…

Старшая повернулась: вопросительный взгляд из-под очков.

– Татьяна Ивановна, как ваше здоровье?

– Плохо, – хмуро ответила она.

Я удивилась: Татьяна Ивановна была человеком энергичным и жизнерадостным. Я не могла вспомнить, когда она жаловалась.

– Вы заболели? Чем?

– Одиночеством, – отрезала она и отвернулась.

Ну вот, подумала я, и здесь та же тема… Почему люди, страдающие от одиночества, не могут встретиться и дополнить друг друга?.. Я думала об этом какое-то время, а потом в моей голове оформилась идея.

– Татьяна Ивановна, вот послушайте…

Старшая подняла брови.

– У меня есть подруга, у её сына ДЦП. Из-за него она сидит дома, не работает, нанимать няню со стороны как-то боязно, вот и тянет: мальчику уже семь лет исполнилось. А подруга моя – она очень способная, ей работать хочется… Может быть, вы возьмётесь…

Через полчаса я поднялась в квартиру, унося с собой согласие Татьяны Ивановны стать няней Ириного сына. Оставалось уговорить Иру доверить Сашу Татьяне Ивановне. Сделать это, несмотря на решение Иры выйти на работу, я знала, будет не так-то просто.

Следующий день был днём концерта. Я вышла на улицу и увидела, что день стоит не такой жаркий, как накануне, сквозь марлевые облака неярко светит солнце, дует приятный ветерок, и люди на улицах одеты по-разному – и почти раздеты, и в брюках, лёгких кофтах или олимпийках.

На пляже народа было меньше, но ненамного. Я искупалась на приличном расстоянии от скопления людей и вернулась домой, по дороге закупив продукты. До концерта оставалось ещё достаточно времени, чтобы привести себя в порядок.

С пляжной сумкой и тяжело нагруженными пакетами я добралась до квартиры. Открыла дверь, вошла в прихожую и поставила сумки на пол. И вдруг увидела обувь.

Мужские летние туфли, аккуратно придвинутые друг к другу, стояли рядом с дверным ковриком. Я уставилась на них, не в силах пошевелиться. Вор?.. Грабитель?.. Но почему тогда сняли туфли?.. А если не один?.. Услышали меня и затаились?.. Вопросы вихрем пронеслись в голове, сердце заколотилось так, будто я пробежала стометровку.

Из комнаты не доносилось ни звука.

Мокрыми руками я открыла входную дверь и выскользнула в тамбур. Позвонила в соседнюю дверь. Там жила пара крепких ещё пенсионеров, Иван Сергеевич и Зинаида Петровна. Хоть бы один оказался дома!..

Но за соседской дверью было тихо. Должно быть, уехали на дачу. Как и мои коллеги, они были страстными дачниками.

Я распахнула дверь на площадку, вернулась в квартиру и вставила в проём входной двери одну туфлю чужака. Струйки пота стекали у меня по спине и впитывались резинкой юбки.

– Кто тут?! Э-эй!

В комнате кто-то заворочался. Потом до меня донёсся слабый голос:

– Не пугайся… Это я…

Я остолбенела. В голове возникла и повисла, как транспарант, мысль: «Концерт… накрылся».