Зорге

Глава сорок третья Самый лучший наш радист

Супруги Клаузен прибыли в Японию следом друг за другом на рубеже 1935–1936 годов и, несмотря на время от времени возникающие трудности в общении с Зорге, стали важными сотрудниками резидентуры, входили в ядро группы. Трудности же эти были вызваны отличиями в мотивации к работе. Если наш герой, как и Одзаки, всегда оставался искренне преданным делу коммунизма «стойким бойцом революции», то Клаузен, судя по всему, постепенно все больше чувствовал себя лишь профессиональным разведчиком-радистом, а позже и «шпионом поневоле», которого со временем начала тяготить все возрастающая тяжесть и опасность работы. Тем не менее налаживанием «воздушного сообщения с Висбаденом», столь неудовлетворительного при «Зеппе» и необходимого группе как этот самый воздух, Зорге был полностью обязан таланту Клаузена и прекрасно сознавал это. Не случайно на следствии бывший резидент рассказывал: «Я лично ничего не знаю о радио. Клаузен давал подробные показания по этому вопросу, поэтому ниже я ограничусь общими пояснениями.

…Бернхардт совершенно растерялся от невозможности защитить обе станции от пеленгации. Когда в Японию приехал Клаузен, положение изменилось. Его способности и энтузиазм в отношении работы поистине не знали границ. При Бернхардте я должен был сам шифровать тексты, в связи с чем это отнимало у меня изрядное количество времени. Но после прибытия Клаузена я с разрешения Москвы обучил его шифру и поручил ему шифровальную работу. По прежним установкам обязанность шифровки возлагалась только на руководителя группы, однако Клаузен был настолько надежным человеком, что разрешение из Москвы было получено беспрепятственно.

Для полной гарантии постоянной радиосвязи Клаузен развернул как можно больше радиостанций. Иной раз он мог вести передачи из четырех различных мест. Обычно в основном он обеспечивал связь по крайней мере из трех точек. Это были дома Клаузена и первой жены Вукелича. Когда Штейн находился в Токио, его квартира тоже использовалась для радиосвязи. Насколько я помню, Клаузен однажды пытался развернуть радиостанцию и у меня в доме, но у него ничего не получилось, и мы решили использовать этот вариант в крайнем случае, если у нас больше не будет выбора.

Мы полагали, что контроль за радиопередачами рано или поздно ужесточится, и поэтому часто меняли места расположения радиостанций, чтобы избежать обнаружения или ввести контрольные службы в заблуждение. Клаузен постоянно стремился уменьшить размеры радиопередатчика для того, чтобы он не бросался в глаза во время перевозки к месту работы, а также чтобы его можно было легко спрятать. Трудности заключались только в том, что в Японии нелегко было найти хорошие детали. Более того, покупка радиодеталей, особенно иностранцем, была очень подозрительным делом. Поэтому Клаузен приобретал необходимые материалы в Шанхае. Я припоминаю, что он сам лично привозил их из Шанхая…

Радиосвязь использовалась для передачи в Центр срочной информации и наших донесений по организационным вопросам и получения из Москвы указаний по организационным и оперативным проблемам.

Клаузен, за очень редким исключением, всегда мог установить прекрасную радиосвязь с Центром»[627].

В отличие от японских следователей мы с вами знаем еще и то, что жена радиста – Анна с таким же успехом обеспечивала связь курьерскую. Вплоть до мая 1940 года, когда эту функцию окончательно взяли на себя сотрудники советского военного атташата в Токио, она ездила в Шанхай и Гонконг с грузом микропленок и секретных бумаг, которые «обменивала» на деньги и указания для резидентуры «Рамзая». Кроме того, когда Клаузен летом 1940 года заболел и слег в постель на три месяца (Зорге тогда настоятельно требовал у Центра замены радиста), его супруге пришлось взять на себя помощь в организации радиосвязи. Она смастерила небольшой столик, который устанавливала прямо на кровати на уровне груди больного, чтобы Макс мог вести передачи, не вставая: «Анни оказывала мне при этом большую помощь. Она уже могла собирать и устанавливать мой передатчик, антенну и т. д. Лежа в постели, я делал шифровки на этой доске. Затем Анни устанавливала у моей постели на двух стульях передатчик и приемник, и я начинал передачу. Во время болезни Рихард давал мне для передачи только самые актуальные сообщения…»[628]