Зов из глубины веков

– Я просто не думал об этом ранее. Знаете. Сейчас все довольствуются фотографиями. У нас много фотографий с Инной. Но когда я узнал, что вы занимались живописью, то меня осенила эта идея. Я захотел портрет. Это же оригинально!

– Но это просто каприз.

– Да нет же. У меня есть важный повод для этого.

– Какой повод?

– Я смогу сказать вам об этом. Но только позже Альберт.

– За такое короткое время я смогу набросать только этюд. Увы.

– Альберт мне не нужно, чтобы вы писали этот портрет на уровне художников Ренессанса. Мне нужен предельно простой яркий портрет масляными красками. Может, даже слегка забавный, чтобы вы особенно подчеркнули мое чувство юмора. Только прошу без абстракционизма.

– Я не знаю. Нужно подумать.

– Краски и кисти я прикупил. Все самое лучшее.

– Какой же вы хитроумный Герман.

– Да. Я такой.

– Хорошо. Уговорили. Я согласен.

– Вот и отлично! Начнем прямо завтра. А сегодня гуляем на полную!

Герман пожал мне руку и с весельем поднял бокал.

– Я все больше поражаюсь вашей многогранности.

– Человек очень сложное существо, но при этом всегда остается довольно примитивным созданием. Не нужно этого отрицать.

– Я и не отрицаю.

Я поднял бокал и мы выпили.

– Сейчас активизируются гормоны счастья. А пока продолжим готовить.

– Мне вас не отвлекать?

– Вы мне не мешаете. Но если хотите поспать, то можете прилечь на диване. Хотя я не советую этого делать. Ночью не заснете.

– Да. Я знаю.

В это время на улице пошел сильный дождь с мощными порывами ветра.

– Он немного польет как из ведра и быстро закончится, – проговорил Герман, помешивая поварешкой варево в кастрюле. – Вечером выйдем на веранду.

– Ладно. Хотел вам сказать.

– Что?

– К вам приходил один человек, пока вас не было. Как к шаману.

– Правда?

– Да. Он хотел встретиться с шаманом.

– И что вы ему ответили?

– Я просто сказал, что вы никакой не шаман. Он убеждал меня, что его жена больна и ему нужна помощь шамана.

– А. Вот оно что.

– По-видимому, у его жены психическое заболевание. Я сказал, что ему нужно обратиться к врачу. Сказал, что только медицина может помочь в случае такой болезни. Но не Бог и не шаман. Я думаю, что поступил правильно. Может, я был немного грубоват с ним, но мне было так неприятно, что люди хотят видеть в вас какого-то кудесника.

Герман задумчиво посмотрел на меня, словно пытаясь что-то сказать, но сдерживаясь.

– Вы так и сказали, что только медицина может помочь, но не Бог?

– Ну да. Я же прав?

– Да. Вы во многом правы. Но и медицина иногда бессильна.

– Может, поэтому он сказал, что я злой.

– Злой?

– Да.

– Значит, вы составили о себе такое впечатление. Это нехорошо.

– Но ведь я был прав.

– Может. Но лучше бы просто промолчали и ушли.

– Вы бы поступили так?

– Когда ко мне обычно приходят такие люди я ухожу, ничего не доказывая и не объясняя им. С вами я заговорил потому, что вы молоды и показались мне способным человеком. Подставить другую щеку Альберт. Лучше иногда сделать так, чтобы избежать гнева. Трудно сдержать отрицательные эмоции и негодование, когда нам что-то не нравится в других. Мне самому всегда было свойственно такое малодушие. И если в нас это возникает, то значит мы слишком погрузились в наше собственное существование. Когда вы живете среди множества других людей вы часто можете увидеть, как каждый стремится к собственному самоутверждению, жертвуя при этом важными ценностями. Но кто мы будем, если в нас не будет милосердия? Просто эгоистичными самовлюбленными людьми. Это самый легкий путь к существованию, жить таким образом. Вы согласны?

– Согласен. Спасибо за совет.

Перепел, которого приготовил Герман оказался столь вкусным, что мы управились с этим блюдом в один миг. Тем более, что по прошествии времени, когда в монастыре я не ел мясного сейчас я готов был есть без передышки.

Вечером мы сидели на веранде, опьяненные и раскрепощенные вином. После дождя нас обдувал легкий бриз, но вино согревало меня, и мне даже казалось, что воздух прогрет как в дневное время суток. Дождавшись сумерек, я обомлел. Золотисто-багряный закат удивительно заиграл своими яркими красками, делая вечер по особому впечатляющим. Я словно очутился на какой-то фантастической планете, где все существует по своим законам.

Герман был на удивление спокойным и неразговорчивым. Алкоголь делал его очень мягким, и каким-то образом отгонял от него груз размышлений, которым он всегда делился со мной. Сейчас он только периодически читал любимые стихи и напевал романсы прошлых лет. Это была его вечеринка и он мог делать то, что хочет. Мне было приятно увидеть в нем и такого непринужденного романтика.

Мне казалось, что я чувствую себя здесь и сейчас абсолютно свободным и отстраненным от всех тяжелых переживаний и мыслей. Возможно, это и было простым влиянием алкоголя. Но фактически Герман за такой короткий промежуток времени стал мне почти родным человеком. Он вселял в меня уверенность, как мудрый учитель.