Зов из глубины веков

Оставаясь теперь дома, за несколько дней я полностью убедился и уверился в том, что хотел бы вернуться назад в большой город. На старом месте меня абсолютно ничего не держало. Даже Тарас теперь, как выходило принялся устраивать свою личную жизнь и мне нисколько не хотелось мешать его начинаниям. Отныне мне было нужно больше свободы во внешнем мире.

Так получилось, что через полмесяца я уже смог переехать. Я поселился в небольшой арендованной квартирке, которую быстро отыскал по приезду. Это была квартира в панельном многоэтажном доме в одном из старых районов города.

Я взял с собой только самые необходимые вещи, которые можно было легко перемещать в моей дорожной сумке. Некоторые габаритные вещи перед отъездом мне пришлось раздать знакомым.

Денежные сбережения убывали быстро, поэтому мне нужно было срочно искать какую-то работу. Сразу после заселения я начал с усердием заниматься этим вопросом, просматривая в рекламных вестниках и объявлениях подходящие для меня вакансии. В большом городе было больше возможностей, поэтому я быстро нашел объявление о требовании верстальщика в одно местное газетное издание. Меня с трудом приняли на работу, сделав исключение, так как я имел опыт работы в этой сфере и успешно прошел испытательный срок.

Теперь я уже работал пару недель верстальщиком в этой редакции газеты. Казалось, что жизнь моя начинает налаживаться, но тут произошло то, чего я так боялся.

Как-то вечером мне позвонила обеспокоенная Инна. Она сообщила, что накануне Герману стало очень плохо. Отсутствие полноценного лечения ускорили ухудшение его состояния. Я понял, что приближался тот самый роковой момент, которого мы ожидали. Инна сказала, что Герман хочет увидеть меня. Увидеть уже в последний раз. Мне было не по себе. Но конечно, я не мог отказать Герману в его пожелании.

На следующий день на автобусе я добрался до населенного пункта, где находился их дом. Не торопясь, я дошел до озера и бегло бросил взгляд на знакомый уже дом, где я провел незабываемые две недели. Светлая краска, которой он был покрыт, за это время немного потускнела. Всюду было сыро, влажно. Былые летние теплые деньки уже давно сменились холодными ветреными. Небо над озером пространно затянулось серыми хмурыми тучами, наводившими уже только одно меланхоличное настроение.

Нужно было идти. Но странным образом меня что-то останавливало. Это чувство скорби, которое укрепилось внутри меня и навязчиво одолевало. Оно мешало мне принять происходящее как должное.

Воспоминания о здоровом и веселом Германе переплетались в моих мыслях с тем, каким он предстанет передо мной сейчас. Я боялся этой встречи.

Около часа я просидел на берегу, глядя на угрюмо-беззвучные водные просторы озера. Наконец, я собрался духом и побрел к самому дому. Как только я оказался у металлического заборчика, ограждавшего хозяйственные постройки во дворе, то заметил Инну. Она вышла из дома и направилась к курятнику с перепелами.

Инна была в синих джинсах и серой кофте. Она шла вялой походкой, опустив голову. В глаза мне бросилось ее понурое выражение лица. Потерянное и лишенное радости жизни.

Она заметила меня и остановилась. Инна попыталась выдавить из себя улыбку, но стало очевидным, что у нее нет сил даже на это. Я подошел к ней, и, ничего не сказав, обнял.

– Как вы? – спросил я с беспокойством.

– Он все хуже и хуже Альберт, – ответила Инна, проглотив комок в горле. – Не могу смотреть на него таким. Это просто ужасно.

Она закрыла глаза ладонью, так как не могла сдержать эмоций.

– Что сказал врач?

– Сказал, что это уже конец…

Я снова с сочувствием обнял Инну. После ее слов я и сам полностью поник.

С нерешительностью я вошел в дом вслед за Инной. В этот момент мне казалось, что в нас обоих теперь нарастает непреодолимый страх. Это был страх смерти, которая уже ожидала свою жертву здесь в этом доме. Конечно, все это только представилось мне таким образом. Но этот страх даже сдавил мою грудь. Теперь я только и мог фантазировать, что смерть с большой охотою подготавливает свою жертву к этому переходу через границу света и мрака. А нам оставалось только с беспомощностью ждать, когда же это произойдет.

Я так растерялся от этих воображаемых картин, что наступил на ногу Инны, когда мы прошли по коридору в зал и остановились у камина.

– Альберт давайте я приготовлю чай?

– Если можно, то лучше кофе. Черный.

– Хорошо. Посидите пока здесь. Я быстро приготовлю.

– Спасибо.

– Он еще спит. Сейчас он очень часто спит.

– Я понимаю.

Инна вышла на кухню.

Оглядев гостиную, мне стало не по себе от мысли, что там наверху сейчас лежит Герман. Прикованный к своей кровати и проводящий почти в беспамятстве свои последние дни. Даже запах одеколона, которым он пользовался, продолжая витать в доме, казался теперь словно насмешкой над обрывающейся жизнью хозяина. Жизненная энергия аромата улетучивалась вслед за угасанием жизни человека.