Зов из глубины веков

Я сидел на диване в гостиной и пил кофе, который своим бодрящим вкусом помогал мне сосредоточиться. Инна уже около получаса находилась у Германа. А когда она спустилась вниз и зашла в гостиную, и без слов я понял, как я ей было сейчас плохо. Ее глаза теперь были в слезах очень часто и мне было больно видеть ее такой. Но по другому, глядя на страдания Германа, было невозможно.

Наконец, решившись, с твердостью я сам поднялся в спальню.

Увидев его, мое сердце вздрогнуло. Он, правда, находился в ужасном состоянии. Он редко приходил в сознание в эти дни. Я почувствовал всем нутром, как близок он к концу.

Несколько минут я сидел на кровати возле него и всматривался в черты лица, которые теперь были болезненно застывшими и неподвижными. Он был бледен.

Когда Герман наконец пришел в себя, он едва открыл глаза. В это мгновение он радостно прищурился, увидев меня. В очередной раз я не смог сдержать скупых слез. Герман улыбался. И я находился в трепетном волнении, глядя на него. По крайней мере, сейчас он казался мне таким, как был прежде в первую нашу встречу. Это меня очень утешило.

Вся трагедия жизни со всей суровой действительностью теперь представала перед моими глазами. Я смотрел на Германа и видел, как постепенно умирает его тело, а вместе с ним погибает его разум, его дух, его личность. И вскоре этой личности, основательно поразившей меня, суждено навсегда исчезнуть с лица Земли. Останется только воспоминание о человеке, который жил и дышал, радовался и печалился, познавал и любил. Все это уйдет в прошлое. Это только временное явление, какой-то непостижимый и в то же время нелепый калейдоскоп событий.

Я заметил, что он слегка дернул мою руку и пошевелил пальцами. Я тут же приблизил голову к нему. Неожиданно он прошептал очень тихо едва различимые слова.

– Покой… Это покой, – произнес Герман, кротко улыбаясь и кивая головой.

Это все, что он сказал. После чего он закрыл глаза и заснул.

Значит, в это самое время он приближался к тому, о чем сам говорил. К этому вечному сну без сновидений, куда он погрузится навсегда рано или поздно с полной безмятежностью.

Я вышел из спальни. Прислонившись к косяку двери, некоторое время я приходил в себя после тяжелой встречи.

Вечером мы сидели с Инной у камина, рассматривая фотографии из их семейного альбома. Мы молчали около получаса, погруженные в свои размышления и воспоминания. Инна выглядела уставшей, но на ее лице уже выступало некоторое смирение и покой. В этот момент она показалась мне невероятно красивой, словно помолодевшей на десять лет. Не знаю почему, но она преобразилась на моих глазах во время этого возвращения в прошлое, когда мы рассматривали старые фотографии.

– У вас достаточно много фотографий, где вы на отдыхе, – заметил я, просматривая фотографию с Германом и Инной. Они находились в красивом парке, где было множество величественных дубов, возвышающихся на общем плане.

– Да. Часто путешествовали, – ответила Инна с ностальгическим восторгом. – Это как раз в Польше. Мы бывали там с ним. Вообще, мы каждый год ездили по России, Европе и Азии.

Большие глаза Инны с застенчивостью и наивной ранимостью смотрели на меня. В этот момент она выглядела уже совсем как беспомощная хрупкая девочка, так, что мне захотелось даже пожалеть ее.

– Не могу принять этого, – заговорил я, откинувшись на спинку дивана. – Инна мне не верится, что все заканчивается таким печальным образом.

– Да. Жаль, что вы узнали о болезни не сразу, – ответила Инна, кивая головой. – Он не хотел об этом распространяться, поэтому решил скрывать.

– Понимаю. Это ему свойственно. Играть по своим правилам, никому ничего не говоря.

– Я вспомнила, как мы впервые познакомились. Моя подруга пригласила к себе на день рождения. Я пришла туда и увидела Гешу. Он будто сорвался с цепи, увидев меня. Ха-ха. И по уши влюбился в меня. Да.

– Он мне говорил о том, что всегда был ловеласом.

Несколько секунд мы помолчали.

– Я была очень удивлена, когда он начал меня приглашать на научные конференции. Там я поняла, что его все просто превозносят. В научном сообществе его считают гением.

– А об этом он ничего мне не говорил.

– Он скромный. При всей своей открытости и душевности.

– Да. Вы правы.

– Он достиг своей цели и получил заветное признание.

Снова несколько секунд молчания. Инна быстро встала, и, обтирая глаза носовым платком, вышла в ванную комнату.

К нашему большому горю Герман скончался уже на следующее утро…

Я не думал, что это произойдет сразу после моего приезда. Но это случилось.

В пять часов утра Инна обнаружила, что у Германа остановилось сердце.

В глубокой печали я сидел на кухне. Инна находилась с Германом наверху в спальне. Каждые пятнадцать минут, то и дело я слышал ее пронзительные вопли и рыдания. Она ревела, громогласно выплескивая из себя эти слезы горя.

Около полудня она собралась силами и сообщила о смерти в клинику. После чего мы стали дожидаться приезда машины, которая должна была забрать его тело.