Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури

– Это был глупый нелепый порыв! Только и всего. Неужели ты решил на основании него, что мы будем в чем-то помогать? Нам и самим, знаешь ли, не помешала бы помощь.

– Знаю. И очень жалею, что меня тогда не оказалось рядом. Даже представить себе не могу, через что вам пришлось пройти.

Она резко поднялась и произнесла, срываясь на крик:

– Я же велела тебе не продолжать! Это вообще тебя никак не касается!

– Ты можешь так считать, если хочешь. Но я волен думать иначе. И даже если ты против, все равно найду тех ублюдков и поверь, они ответят за содеянное сполна.

Я видел сквозь тонкую прорезь платка, как Тиала прикрыла глаза, пытаясь совладать с давно вытесненными на задворки души чувствами, что рвались теперь наружу. Поднялся и встал напротив нее.

– Прости, что приходится бередить старые раны. Если я выдумал себе больше, чем следует, просто скажи и уйду. Постараюсь обойтись собственными силами.

Тиала молчала, глядя мимо меня.

– Впрочем, даже если начнешь звать охрану, я все равно не покину дом, не обняв тебя на прощание.

Из ее груди вырвался нервный смешок, тогда как глаза блеснули хрустальными бусинами слез.

– Пятиликий, зачем тебе это? – произнесла Тиала еле слышно. – Я теперь чудовище. А ты лишь больное напоминание обо всем, что я потеряла. Как и моя сестра. Ей ведь сожгли только волосы, огонь почти не тронул лицо. Иногда я смотрю на нее, представляя, что это зеркало. Что я все такая же, а не искромсанная, безносая уродина. Ты даже не представляешь как это больно. На меня теперь никогда не посмотрит ни один мужчина и твои слова, они… они для той, кого ты помнишь.

– Тиала, если бы я смотрел тогда на одну лишь внешность, то никогда бы не сумел отличить вас с сестрой. Страдания могут пойти на пользу или сломать. Но даже если ты разбита, я помогу твоим осколкам собраться воедино.

Коснулся ее плеча, и девушка прильнула ко мне всем телом, позволив себя обнять.

– Что толку собираться? Разбитая ваза никогда уже не станет прежней.

– Так оставайся в душе прекрасным цветным витражом.

Она всхлипнула, прижавшись еще крепче.

– Что ты со мной делаешь? А если увлекусь сейчас тобой по старой памяти? Не хватало мне еще собирать в кучу осколки сердца.

– Я хотел бы стать тебе ближе.

– Замечательный план. А спать ты будешь с сестрой?

– Слышал есть лекари, владеющие косметическими заклинаниями.

– Это очень редкий дар, сродни магии разума. Во всем Суурмаране таких не встречалось. Но даже если его найти и суметь оплатить услуги, нам пообещали повторить те зверства, реши мы с сестрой восстановить прежний облик.

– Скоро в Суурмаране многое изменится, Тиала. Те, кто сейчас имеет здесь власть, утратят ее навсегда. Но мне нужны связи для того, чтобы провернуть задуманное, а также те, кто умеет играть на струнах города, оставаясь при этом в тени.

Девушка отстранилась и спросила, утирая слезы:

– Но отчего именно мы, Пятиликий? Ты ведь даже не отсюда. Почему не отправился на родину, махнув на нас рукой? Разве мало там красавиц, готовых потерять голову от сильного и смелого мужчины или подонков, заслуживающих наказания?

– Я неспроста зовусь Пятиликим, Тиала. Моя родина – это Суурмаран, Каганат, Эльдма, Аандария и Шхекасаар. Я отовсюду, и мне плевать, какая кровь течет в жилах человека, к каким традициям приучила его семья и на каком языке он привык изъясняться. Я вернулся, чтобы помочь всем, кому смогу. Просто именно здесь я нужнее.

Глава 17. Парадокс подобия

Солнце едва коснулось первыми лучами крыш города, когда я спустился в гостевой зал, собираясь позавтракать. Оказалось, Хоттон уже на месте. Ормадарец сидел за столом возле стены, задумчиво листая небольшую книгу, то и дело хмурясь, да скептически кривя лицо. Оружия он при себе не имел, однако это еще не означало, что культист явился с миром.

Заглянул на кухню и, встретив в дверях одну из официанток, попросил ее принести нам фруктов и вина, после чего отправился обратно к себе. Увлеченный чтением, Хоттон при этом, кажется, даже не заметил моего появления в зале.

За прошедший день Гамаюн успел зарядиться полностью. Я активировал его, вспоминая нужные кнопки управления и вскоре наблюдал за рассветным Льхоном с высоты птичьего полета. Улицы в это время суток оставались совсем еще пусты, лишь груженая бочками повозка одиноко двигалась в направлении порта от приземистого склада.

Сделав БПЛА несколько кругов над Тихим местом, убедился в отсутствии культистов в округе и уже собирался отправиться на встречу, как вдруг заметил в переулке неподалеку бритый татуированный затылок. Направил Гамаюна поближе, ожидая увидеть целую ораву головорезов, однако там обнаружился всего один парень лет шестнадцати. Он был безоружен, и выглядел словно узник перед исполнением смертного приговора – подавленным, тревожным и осунувшимся.

На всякий случай полетал над окрестностями еще минуту, но так больше никого и не приметив, надел перстень, опоясался мечом да направился в гостевой зал.

Хоттон все так же увлеченно рассматривал книгу.