Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури

– Ваше Величество! – подобострастно произнес сержант и низко поклонился, в этот момент меня схватили за шкирку и так же заставили отвесить поклон. – Ваше приказание выполнено. Мы отыскали этого нильдхейма.

– Отчего же он не в мантии? – скептически произнес король.

– Ссылается на то, что в непотребном виде. Но его меч, перстень и сумка были при нем.

Ладмир усмехнулся, глядя мне в глаза:

– А ведь я уже начал забывать, как этот плешивый пес дважды являлся по мою душу. Но тем приятнее подарки судьбы, когда они неожиданны.

Он скользнул взглядом по стоящим рядом нильдхеймам.

– Подведите его.

Пара воинов черного солнца отделились от общей группы, крепко взяли меня под руки и приволокли к подножию трона. Ладмир же чуть подался вперед, светясь самодовольной улыбкой.

– Жаль, в твоей голове теперь жидкое дерьмо, вместо мозгов и ты не сможешь оценить изящества моей мести. Ты ведь явился тогда в особняк Барки, собираясь спасти свою подругу? Я оставил ее в целости и сохранности. Оставил для тебя, нильдхейм. Цени это. Скоро ее приведут в подвалы цитадели, и я полюбуюсь, как ты примешься медленно, не спеша сдирать с нее кожу, да вонзать в тело раскаленные иглы. У Миаланы всегда был чудесный голос, уверен таких мелодичных криков боли комнаты дознаний еще не слышали.

– Как пожелаете, господин, – ответил я ледяным голосом, молясь святым, чтобы не выдать интонацией или дрогнувшим мускулом лица, сохранившегося рассудка.

– Теперь на колени, нильдхейм! – рявкнул Ладмир. – Ползи сюда и целуй мои сапоги.

Воины ослабили хватку, позволив склониться ниц. Сделав пару шагов на четвереньках, я увидел перед собой заостренный позолоченный носок из мягкой кожи, проглотил подступивший к горлу ком, от отвращения к тому, что совершаю, а затем коснулся податливо оттопыренного края обуви губами.

Перед глазами в этот момент предстала мрачная башня черной крепости, в верхней зале которой мы стояли с иномирцем и под завывания горного ветра он рассказывал о чудесном Иерофоне. Как устройство пытались приспособить для ударов магией разума, надеясь обратить музыкальную игрушку в грозное оружие. Однако творить заклятья магам мешало расстояние. Благо никто пока в нашем мире не нашел способа, сохранять голос в зачарованных предметах и напитав те энергией Истока перемещать до нужного места, а после заставлять прозвучать.

Зато из головы не выходил прекрасный облик Авены, одинаково манящий, что в жизни, что в устройствах, созданных иномирцами.

– Я привез для Вас подарок, господин, – произнес пересохшим ртом. – Он хранится в моей поясной сумке.

Услышал по клацанью латных перчаток, как сержант извлек из кармана камеру.

– Что это? – удивленно произнес Ладмир.

– Музыкальный сувенир с Алых островов, коснитесь светлого круга, а после него треугольника.

– Эх! Тут баба какая-то появилась, – удивленно промямлил сержант.

– Отойди-ка подальше, – велел ему Ладмир встревоженно. – Вдруг это дерьмо зачаро…

Договорить он не успел, потому как тронный зал наполнился звонким голосом Авены, прекрасным как соловьиная песня, глубоким словно шорох весеннего ветерка, играющего с молодой листвой и исполненного необоримой силы, заставляющей безропотно подчиниться:

– Всем, кто слышит меня – повелеваю…

Звук едва пробивался сквозь мутную пелену беспамятства.

Я похлопал глазами приходя в себя и осмотрелся.

Солдаты и нильдхеймы стояли понурив головы, будто спали, советник буквально растекся по трону, до половины укрыв тот пышными одеяниями, а Ладмир склонился возле меня, что-то беспокойно приговаривая.

Тряхнул головой и расслышал:

– Все в порядке, господин? Что я могу для Вас сделать?

Устало махнул рукой.

– Отдыхай и веди себя естественно. Главное – помни, что для всех прочих я такой же нильдхейм, как и остальные. Не выделяй меня на людях словами и поступками. Понял?

– Да, господин.

– Вот и славно. Не забывай также заряжать мой подарок энергией Истока, благо ты маг и способен делать это самостоятельно. Прослушивать, что говорит из устройства девушка, будешь каждый вечер, чтобы не забывать. Но перед этим уединяйся. Не нужно привлекать внимания.

– Слушаюсь, – угодливо поклонился король.

Я подобрал оброненную сержантом камеру, передал ее Ладмиру и подошел к одной из стен, остановившись возле красивой позолоченной лампы.

Хотелось перевести дух, однако понимал, что главное сражение еще не случилось. Оно произойдет с минуты на минуту и принять его придется на том поле боя, на котором у меня не единого преимущества. Я не знал, что именно предпримут иномирцы из-за моей дерзкой выходки, но был уверен – оставаться безучастными не станут точно. Оттого и торопился сделать все поскорее, пока они не прознали о выторгованной у Каскада камере, да не догадались по моим действиям о намерениях.

Уповал на то, что их странное нежелание вмешиваться в наш мир сверх меры, позволит оставить все как есть, ведь недаром же иномирцы скрывались от людей в диковинных убежищах, а вместо того, чтобы узурпировать власть, вели с монаршими особами светские беседы. Но все же понимал, как призрачна эта надежда.

Они явились вскоре.