Зов Полярной звезды

— Бери выше! Усовершенствованный бронированный жилет из прессованной проволоки с амортизирующей ватной подкладкой. Конструкция полковника Галле. Весит двадцать фунтов, тяжеловат, зато защищает и от пуль, и от холодного оружия. И баба с возу, и волки сыты. Нет-нет да и пригождается. Не далее как в этом году какой-то обалдуй из здешних стрельнуть в меня надумал. Только броня и спасла.

— Откуда она у тебя? На службе выдали?

— Где там! — Крутов стащил с себя черную рясу, открыв для обзора поддетую под нее кольчугу. — Все, что нам выдавали, — ветхозаветные кирасы, в которых ни повернуться, ни шагу ступить… Барахло! Чем удобряли, то и выросло. А эту жилетку — он любовно погладил себя по груди — я в Албании с убитого турка снял. С тех пор она моя.

Вадим не стал зацикливаться на факте мародерства, моральный облик Олега Аркадьевича был ему хорошо известен. Спросил о другом:

— Зачем ты надел эти доспехи, когда мы летели в Колу? Знал, что пригодятся?

— Э, — Крутов бросил «парабеллум» на лежанку и приподнял крышку ларя, — ты как был дурошлепом, так и остался! Пока семь раз отмеришь, другие уже отрежут… А я — разведчик первого разряда, я ко всему должен быть готов. Так учили. Как видишь, корм в коня… Выпьем за встречу? Столько лет не виделись…

Он выставил на стол бутылку итальянской граппы, уже откупоренную и надпитую. Возле нее поставил два стаканчика. Вадим притворился, будто не расслышал приглашения, обошел пещеру, потрогал бугристые стены.

— Здорово ты здесь обосновался!

— А то! — Крутов разлил граппу по стаканчикам. — Тут не тропики, а экскурсия моя могла и затянуться. Закупил оборудования, сколько смог, нанял двух друидов, они мне все сюда перетаскали, помогли смонтировать… На безрыбье и слона из мухи сделаешь.

— С двумя помощниками такой терем отгрохать? — не поверил Вадим. — Р-решетки, выдвижная плита, электричество… Ври, да не завирайся.

— Ладно, ладно, поймал на слове… Помощников было семь. Пятерых я из-за кордона прихватил. Бравые ребята! Добровольцы, цвет недоразбитой белой гвардии. Насвистел им, что хочу здесь базу организовать. Опорный пункт — чтобы поднакопить ресурсов, привлечь сознательную общественность и двинуть на Питер. А что? Похоже на правду. Красные сюда носа не суют, силенок у них не хватает всю тундру контролировать. А граница с Финляндией — как решето, можно при желании потихоньку целую армию перебросить. Будь на моем месте настоящий контрреволюционер, глядишь, что-нибудь у него и выгорело бы.

— Друиды и добровольцы, я так понимаю, отправились по стопам Явтысыя в страну вечной охоты?

Крутов опрокинул в себя граппу из стаканчика, второй, наполненный в накат, протянул Вадиму.

— На. И выпей за игру, которая стоит свеч!

Он ничего не скрывал. Сказал, что пробрался на земли Русского Севера из Финляндии оленьими тропами, с помощью осевших в заграничной Лапландии бойцов разбитой белой армии. Им соврал, что послан Деникиным разлагать Советы изнутри. Этой же побасенкой он угощал в Париже ностальгирующих эмигрантов, прося у них денег на новый поход против Ленина. Витийствовал так пламенно, что ему верили — набросали полную шапку золотых монет. Жены царских генералов даже серьги и колье с себя снимали, жертвовали в липовый Фонд реставрации монархических порядков (Крутов не поленился, визитки в типографии отпечатал и снял на бульваре Клиши контору с броской вывеской).

На деле же, закупив на пожертвования все, что было потребно, и добравшись до Сейда, застолбил себе участок, как золотоискатель на Клондайке, обнес его минно-электрическими линиями обороны и приступил к поискам затонувшего аэроплана.

— Ты здесь не первый год… — Вадим стоял со стаканчиком в руке, так и не притронувшись к граппе. — Значит, успехи у тебя — не ахти. Если бы добрался до аэроплана, то давно бы уже пятки смазал, нет?

— Догадливый! — Крутов плеснул себе еще из бутылки. — Да, застрял я дольше, чем планировал. А ведь все тузы на руках!

С этими словами он выложил на стол, как три игральные карты, три части бумажного листка.

— Узнаёшь?

— Узнаю. Мою часть ты в Осовце забрал, когда мне на складе по кумполу заехал.

— Живучий ты! Я думал, укокошил, ан нет — здравствуешь! Истинно: кто к нам с мечом придет, того проще застрелить.

— А третья у тебя откуда? Мишу тоже со свету сжил?

— Не такой уж я изверг… Он мне сам отдал.

— Да ну! — Вадим приложил усилия, чтобы расхохотаться, но не сумел — в горле будто репей застрял.

А Черный Человек, оказавшийся разбойным комбинатором, опорожнил еще одну чарку и пустился уверять подневольного гостя в том, что пилот Миша убрался с заимки смотрителя Ибрагима в добром здравии.

— Я его в первую же повозку посадил, которая на юг шла. Наказал, чтоб ни в Питере, ни в других больших городах не задерживался. Ехал бы куда-нибудь в Крым или на Кавказ и просился бы там в действующую армию. Он и сам рад был на фронт сбежать, осточертело ему в Гатчине взлет-посадку по сто раз на дню отрабатывать… Говорил: что я, мартышка в шапито, что ли?