Зов пустельги

Роберт удивлено перевел на Нину взгляд, полный слез.

– Она сделала ее в тот день, когда яхта отца затонула возле пирса. Дно проржавело насквозь. Она пообещала, что обязательно купит яхту когда-нибудь и назовет ее «БилРика» в честь отца Билла и себя самой – маленькой морячки Рики. Татуировка должна была стать постоянным напоминанием о своей мечте.

Роберт едва верил ушам. Об это не знал никто, кроме него! Если про татуировку и их намерения купить яхту Эрик и мог прознать, то про название, которое Лидия выбрала для будущей яхты, знал только Роберт! Хотя может Лидия рассказала об этом кому-нибудь из общих знакомых. Зарине, например! Но Нина так ярко и без запинки рассказывала, словно видела это все своими глазами!

– Вскоре Конрад заболел…

Нина утихла. Дальше рассказывать не было смысла.

Роберт больше не сдерживал слезы. Рыдания снова безжалостно нахлынули волнами, хотя казалось, что за эти дни он выплакал уже все слезы, что имел. Ан-нет, слезный контейнер походу бездонный. Все эти дни он то и дело начинал плакать, как только мысли уносили его к Лидии. Или к Марии. Он даже не знал, как ее называть теперь. Куда бы он ни посмотрел, ее образ всегда присутствовал там. Он умывался в ванной и видел, как синеет бездыханное тело невесты. Он варил кофе, а за стеклянной дверцей шкафчика на него смотрела ярко-желтая кружка Лидии. Он завязывал галстук и ощущал аромат ее духов, который оставили на галстуке ее пальцы. Дух Лидии витал везде и всюду и не оставлял его ни во снах, ни наяву. Воспоминания проскальзывали в каждую секунду времени, в каждый миллиметр пространства. Горечь от потери сводила его с ума.

– Она всегда хотела дом на побережье, – сказал он, сдерживая рыдания, – и яхту мы присмотрели.

Нина знала об этом, и чувство вины лишь усугубилось.

– Но ты убила ее! – злостно процедил Роберт.

– Я всего лишь…

– Это сделала ты! – перебил Роберт, не желая слышать очередное оправдание. – Все только и делают, что твердят о твоей невиновности! Ты этого не делала! Тебя не было рядом! Лидия сама взяла пистолет в руки! Это было ее решение! Но я знаю, что это не так!

Роберт нервно вытирал глаза, все больше раздражаясь от собственной слабости.

– Как бы вы ни пытались оправдаться, не выйдет! Ты сгубила ее!

Нина только набрала воздух, чтобы снова возразить, как Роберт в ту же секунду подскочил к ней и сжал ее горло так, что она, было подумала, что он тотчас же сбросит ее с балкона.

– Замолчи! Замолчи! Слышишь? Замолчи, сука! – ревел он.

Нина смотрела в его обезумевшие глаза и не увидела ничего, кроме хаоса ослепляющих воспоминаний и горестной печали. Слезы катились с его щек ручьями, и он ничего не мог сделать, чтобы их остановить, потому что от этой яростной боли спастись невозможно. Уж Нина лучше всех знала эту боль.

– Так уж мы живем, Нина, – гневно шипел Роберт, – мы делаем ошибки, осознаем их и живем дальше! Мы помним о них каждый божий день и несем эту тяжесть до самого судного дня! Мы можем перестать бороться с чувством вины и покончить со всем одним лишь выстрелом! Но это выбор каждого! И за Лидию этот выбор сделала ты!

Он отпустил ее, грубо оттолкнув. Горло тут же засаднило.

Нина видела логику в словах Роберта, и даже была согласна с ним, но лишь отчасти. Страх перед Робертом вдруг исчез, и его место заняла обида.

– Ошибка, – усмехнулась Нина. – Это всего лишь сухое слово! А сколько всего за ним скрывается? Легко, конечно, сотворить мерзкое зло, а потом просто назвать это ошибкой! А как объяснить это Конраду? Вся та мучительная боль и чудовищный страх, что он испытывал в одиночестве, покинутый родной мамой, единственным близким человеком на всем этом чертовом белом свете! Как объяснить ему, что все это всего лишь ошибка?!

Нина выпалила это с таким негодованием, что слезы от обиды брызнули из глаз.

Роберт с удивлением смотрел на нее, поражаясь как дерзко столь юная особо напоминает ему о том, о чем он сам не додумался. Он ведь и вправду ни на секунду ни задумался о мучительной судьбе незнакомого ему мальчика. Все это время душа его болела лишь за Лидию и него самого.

А Нина больше не могла остановиться, она должна была высказать Роберту все, что накопилось в ней за то время, что весь мир обвинял ее в убийстве.

– Она должна была вспомнить о нем! – злостно прошипела Нина. – И я ей напомнила!

Роберт чуть отстранился, словно Нина превращалась в дьявола.

– Да, мне жаль, Роберт, что все сложилось таким вот образом! Мне жаль, что она покончила с собой! Жаль, что ты разбит настолько, что даже просыпаться больно, что света белого видеть не хочется, потому что эта ни с чем несравнимая боль настолько опустошает, давит, топчет все внутри, и никуда от нее не деться! – Нина прекрасно понимала, о чем говорила. – Мне жаль, что Эрик впал в неистовое отчаяние из-за страха потерять тебя навсегда! Мне жаль!

Нина утерла слезы и шмыгнула.

– Но даже если бы я умела поворачивать время вспять, если бы у меня появился шанс все изменить, я бы все равно оставила все, как есть! Я бы все равно напомнила ей об этой «ошибке»! – последнее слово Нина выплюнула с отвращением.