Зря ты нанял меня, артефактор!

— Дорогая-я-я-я… — издевательски пропели сзади во воцарившейся тишине.

Гораздо ближе, чем мне бы хотелось: Дерек стремительно сокращал расстояние. Снова гром. Снова молния. Черное море, как будто бы вставшее на дыбы. Хриплый хохот.

Я вдруг с отчётливой ясностью поняла: я сейчас утоплюсь. Что угодно, лишь бы это не нападало на меня. Лишь бы не разорвало, не сожрало, не выпотрошило, как Клариссу…

До воды оставалось пять шагов, когда мой преследователь ухватил меня за плечо.

— Я же сказал: не надо бежать, — прорычал Дерек, дергая меня на себя.

А потом изо всех сил толкнул лицом вниз. Я хотела вывернуться, лягнуть его — но он был гораздо сильнее и быстрее.

Гораздо.

Нечеловеческая скорость.

Дерек сел мне на спину и одной рукой надавил на голову, заставляя захлебываться песком и слезами. А второй… Стал резать мне спину столовым ножом. Разорвав рубашку, он рисовал на мне что-то, одновременно тихонько мурлыча под нос.

Я орала. Я плакала. Я молила богов прийти и спасти меня.

Потом — убить.

Но богам было плевать.

Я все еще продолжала бороться, но уже как-то устало, заранее зная, что это проигрыш. Я не понимала, что происходит и зачем, просто хотела, чтобы это закончилось. Чтобы не было этого мурлычащего пения. Этой боли, омерзительного запаха крови.

И вдруг в поле моего затуманенного зрения появился еще один человек.

Он вывалился прямо из моря: черное на черном, такое странное в искаженном электрическом свете молнии. Человек был мокрый с головы до ног, вода стекала с него и мокрые волосы облепили лицо. Он сорвал с лица маску, похожую на медузу, и уперся руками в колени, приходя в себя.

— Чтоб вас, — наверняка сказал он. Шторм бушевал у него за спиной.

Грохот. Вспышка. Мурлыканье. Нож.

— Ты такая красивая, — шепнул Дерек, ведя лезвием мне вдоль хребта.

— Спасите! — заорала я.

Незнакомец вздрогнул и обернулся.

И вот — в момент кромешной темноты между молниями — он рванул к нам. Он прыгнул на Дерека, сбивая его с меня. Я тотчас вывернулась, пнула наугад. Дерек взревел.

Вспышка молнии. Нож, выпавший на песок. Дерек толкнул незнакомца с такой силой, что тот отлетел на прибрежные камни, но тотчас вскочил обратно и вновь бросился в драку, как мелкая злая ящерка. Я нащупала нож на песке — он был весь липкий. Моя спина — одна огромная рана, глаза застилала кровавая пелена. Пошатываясь, я поднялась и кинулась вперед: Дерек уже повалил моего неожиданного помощника и теперь готовился сделать с ним что-то плохое. Но я была быстрее.

Я напала со спины, вложив в удар всю силу и ярость. Дерек дернулся и взревел, разворачиваясь, отшвыривая меня в воду одним мощным ударом — но нож оставался в нем. Шустрый незнакомец тотчас перехватил рукоятку и, выдернув оружие, нанес еще удар. И еще. И еще.

Несмотря на раны, Дерек не становился слабее.

Я, захлебываясь приливом, схватила какой-то камень и что есть силы ударила его по виску. Мерзкий звук. Дереку было плевать. Я продолжила бить. Он хохотал, хотя его голова стала кашей.

— Идиоты, — смеялся он, душа незнакомца. — Идиоты.

И вдруг на пляже зажглись маг-фонари городской стражи. Топот, крики, свист, грубая ругань — все это показалось оглушающим и неуместным.

Дерек внезапно отпустил чужака.

От него будто отошла какая-то тень — хотя, возможно, это свет фонаря, смешавшегося с морским туманом и ужасом, застилающим мои глаза, дал такой эффект.

— Всем лечь! Руки вверх! — орали стражи, приближаясь.

Я и собиралась так сделать, но вдруг Дерек, все еще перемазанный кровью — моей, своей, чужака — рухнул на песок и жалобно закричал:

— Помогите!… Они убивают меня!.. Мое лицо!.. Помогите!...

Я потеряла дар речи от такого поворота. А мой спаситель вдруг, ругнувшись, сипя и кашляя, выполз из-под Дерека и бросился прочь, и не думая останавливаться по приказу стражи. Ему в спину неслись арбалетные болты, но в темноте он ловко исчез между прибрежных сосен.

Гром. Вспышка.

Наконец хлынул дождь…

Дальнейшее было скомканным и окрашенным сплошь в багровые тона. Кажется, я потеряла много крови — когда стражи приблизились, мои ноги подкосились, и я просто выключилась.

А очнулась я в камере для преступников. Меня колотило, температура была высочайшей, я ничего не соображала. Вся спина пульсировала и горела. Я смутно помню, как меня допрашивали, как орали, что это я убила их — десять студентов, включая изуродованного Дерека, который на пляже умер от ран, повторяя, что я вытащила его из замка и напала на него с каким-то парнем, вылезшим из воды.

Я пыталась объяснить стражам что-то, но у меня плохо получалось. Единственный мотив, который я запомнила: это повторяющаяся мысль о том, что я сумасшедшая и завистливая «беднячка», «драматургическая душонка», которая «тусовалась среди знати», и поэтому, вероятно, «исходилась завистью» — и однажды слетела с катушек.

— Мне нужен адвокат, — бормотала я. — Я не буду говорить без адвоката…

Но адвоката мне не спешили предоставить. Я догадываюсь, что весь Зайверино и вся восточная Шэрхенмиста тогда ходили ходуном, потеряв столько молодых аристократов.