Зря ты приехала

Посмотрев вниз, я начала различать разбросанные здесь и там большие кучи; штабеля коробок вперемешку с чем-то непонятным походили на зазубренный уродливый горный хребет, миниатюрную копию гор, высившихся наверху за рекой. Это место создал барахольщик, собиравший всякую всячину, не желавший с ней расставаться.

Поводя телефоном туда-сюда, я пробиралась между хламом в попытке найти что-нибудь важное, а потом заметила нечто очень странное для подвала жилого дома: за мной следили желтые неподвижные глаза. Я замерла, прислушиваясь, пытаясь уловить движение или дыхание.

Ничего.

Я хотела повернуться и убежать, но любопытство взяло верх, и я зашагала вперед. Когда я обходила очередную пирамиду коробок, мое лицо облепила толстая паутина.

– Фу, гадость, гадость, гадость! – взвизгнула я и, отскочив, врезалась в гору хлама. Повернулась, чтобы посмотреть, что там, за мной…

И снова увидела глаза, всего в каком-то футе от себя… А еще острые, как бритва, ощеренные зубы.

Я закрыла лицо руками и завопила, но ничего не произошло.

Я снова открыла глаза – существо не двинулось с места. Присмотревшись внимательней, я поняла, что это. Чучело енота. Откуда, черт возьми, здесь взялось столько чучел? Келвин что, меняет их каждый сезон?

На другом конце подвала я увидела еще глаза и быстро подошла, чтобы осмотреть каждого зверька. Ласка, барсук, койот, все набитые и неживые, смотрели на меня сверху вниз. Я протянула руку, чтобы дотронуться до одного из них. Чучело было жесткое, с грубой шерстью.

Пятясь от мертвых зверей, я наткнулась на еще одну пирамиду коробок. Внутри верхней была куча всякого хлама: старые книги, ремень, маленькая коробка с рыболовными снастями и стопка фотографий. Я взяла фотографии и пролистала.

На первой были подростки Джо и Келвин на берегу реки с удочками в руках. На следующей – Келвин, Джо и пожилые мужчина и женщина. Мужчина был очень крупным, с суровым морщинистым лицом, а женщина – миниатюрной, красивой, с длинными каштановыми волосами. Она злоупотребляла косметикой, столько ей не требовалось… Если только она не пыталась что-то замазать. На ее лице застыла вымученная улыбка. Родители.

При взгляде на следующую фотографию я невольно разинула рот и разжала руки, уронив снимки на пол. Я уставилась на этот коллаж, не сводя глаз с верхней фотки. Той, что раскрыла ложь.

Медленно наклонившись, я подняла ее и поднесла поближе к глазам. Келвин и Джо сидят на скамейке. Келвину, должно быть, лет восемь. Рядом с мальчиками сидит Альберт – намного моложе, чем сейчас, еще без угрей, с сияющей улыбкой.

Перевернув фотографию, я увидела на обороте надпись от руки: «Лето 2004. Келвин, Джо и дядя Альберт».

Я сунула фотографию в задний карман джинсов.

Альберт был дядей Келвина. Келвин солгал – Альберт не постоялец с Airbnb, не просто какой-то проезжий, а член семьи. Зачем о таком лгать?

Подобрав остальные фотографии, я бросила их в коробку и закрыла крышку.

Пробираясь между барахлом, я думала только о том, как бы вернуться из подвала наверх, но кое-что меня остановило. На старой багажной сумке лежал большой блокнот с жирной черной надписью на обложке «Гостевая книга Келвина». Коснувшись обложки, я стала листать блокнот – его страницы пестрели именами и датами.

Открыв последнюю страницу, я провела по ней пальцем, читая имена. Среди них выделялось имя «Кристина Колтон», потому что все остальные постояльцы до нее были мужчинами. Потом шла Кайла Уайтхед. Я вспомнила слова Келвина: «Вообще-то среди моих гостей не бывает женщин». Кайла останавливалась здесь всего за девять недель до меня.

Скользя взглядом по странице, я добралась до последней строки, и у меня перехватило дыхание. Слова были написаны аккуратно, с сердечком над буквой i. В графе «Регистрация прибытия» стояла дата, а в графе «Регистрация отъезда» – нет. Последнее имя на странице – «Бри Беккер».

Келвин солгал. Она была здесь, и, если верить этой гостевой книге… Она никогда отсюда не уезжала.

На улице хлопнула дверца машины.

Вздрогнув, я быстро закрыла гостевую книгу и вернула ее туда, где нашла.

Побежав к лестнице, я хотела подняться по ступенькам, но остановилась: кое-что привлекло мое внимание. За лестницей стоял складной столик, на котором было разложено несколько пистолетов, ножей и пуль – целый арсенал для нанесения увечий.

Я взяла маленький пистолет и повертела в руках, потом положила обратно и провела кончиками пальцев по большому охотничьему ножу с изогнутым лезвием, с деревянной рукояткой, на вид самодельному. Я взяла его и внимательно рассмотрела. Край лезвия был красноватым, как будто его небрежно почистили после использования.

Попятившись от стола с ножом в руке, я быстро взбежала по лестнице, закрыла за собой дверь подвала, сунула нож и фотографию под матрас в своей комнате и забралась в постель. Сердце как будто билось во всем теле, от ступней до затылка.

Не знаю, как долго я лежала вот так – может, минут десять, а может быть, двадцать.