Зубровский

Расталкивая столпившихся на лестнице людей, Фатима уже бежала вниз. У входа стояло два охранника — один возле лифта, другой у стены. Поняв, что не успеет достать сразу обоих — слишком далеко друг от друга — они стояли, второй наверняка опередит ее выстрелом — она не сделала попытки добраться до них. Когда смертница была уже на площадке посередине лестницы, сзади раздался выстрел. Пуля мягко шмякнула в бетон возле окна.

Теперь верхний марш лестницы, идущий под углом к нижнему, оказался вне поля зрения очнувшегося к этому времени Шкаликова. Впереди был центральный холл. Слыша позади крики и топот ног, она бежала вниз, в мыслях молясь Богу, чтобы входная дверь была открыта.

— Стоять! — услышала она далеко позади себя, потом громко щелкнул затвор.

Подбежав к двери, она резко повернула ручку и очутилась снаружи у наклонного пандуса под яркими косыми лучами заходящего солнца.

— Стой, сволочь! — снова послышалось сзади, и она обернулась.

Совсем близко стоял Шкаликов, который только что выбежал из двери, и теперь испуганно смотрел на нее. В его руках был пистолет. Три стремительных шага, и Фатима ударила Шкаликова ребром ладони в переносицу, и когда тот начал падать, подхватила пистолет. Другой охранник уже пробирался через толпу. С криком «Стой!» охранник бросился на нее, она выстрелила и, услышав вскрик, подумала, что ее преследователи теперь наверняка замешкаются и дадут ей фору, чтобы успеть скрыться на улице.

Раздались крики во дворе, мужчина в рабочей спецодежде на мотоцикле притормозил у пандуса и, разинув рот, стал смотреть на происходящее. Фатима бросилась вниз по ступенькам и, проскочив мимо кричащей женщины, подбежала к мужчине, который замедлил ход, чтобы посмотреть, в чем дело. Когда тот собирался дать по газам, Фатима схватила его сзади за шиворот и одним махом сбросила с мотоцикла. Мужчина с грохотом свалился на асфальт, ударившись о мостовую головой в красном шлеме. Больно стукнувшись ногой о торчащий кикстартер, Фатима вскочила в седло, и мотоцикл с ревом понесся по дороге.

Она повела мотоцикл зигзагом, чтобы в нее не могли попасть. На углу показались люди, и Фатима надеялась, что в нее не будут стрелять, опасаясь попасть в них. Она слышала позади себя чьи-то истошные крики, кто-то так же истошно кричал впереди. На мостовую выбежал какой-то смельчак, пытаясь схватить ее. На всем ходу Фатима пнула его ногой в пах. Мужчина сложился вдвое, и она, взяв резко влево, объехала его и затем завернула налево. Дорога впереди казалась пустынной, и она выжимала из мотоцикла все, на что был способен его мощный «ижевский» двигатель.

* * *

«Что там? — подумал Зубровский, когда услышал выстрелы во дворе. Они раздавались со стороны автостоянки. — Подрывница! Неужели ее упустили?»

Толкая столпившихся на проходе людей, он выбежал из здания, пересек стоянку, и, щурясь от солнца, успел увидеть, как мотоцикл исчезает за углом здания. Подбежавший Кузнецов стал целиться в него из пистолета. Зубровский резко пригнул его руку.

— Ты что? — он указал на снующих по тротуарам людей.

— Я мог в нее попасть!

— И не только в нее! Не видишь, сколько народу! — он быстро направился к входу, из которого вытекала толпа перепуганных людей. — Скорее в машину!

Сам он уже бежал к уазику.

— Милешкин! Где ты, черт побери, Милешкин! — закричал он, не увидев за рулем водителя.

Хлопнула дверь — из здания выскочил запыхавшийся Милешкин, доедая на ходу двойной макдональдс.

— Быстро за ней! — приказал ему Зубровский, когда тот занял место за рулем.

В этот момент хлопнула задняя пассажирская дверца — в кабину влетел Кузнецов.

— Черт возьми! — запинаясь, пробормотал он и сглотнул, стараясь перевести дыхание. — Да у него из глаз кровь!

Машина, скрипя тормозами, разворачивалась.

— У кого? — не поворачиваясь к нему, спросил Зубровский.

— У Шкаликова. Не знаю, сколько протянет.

— Возьми себя в руки! Гони Милешкин, черт побери!

Когда машина выехала со двора, Зубровский включил передатчик. У него дрожали руки, в животе, казалось, переливается горячая вода.

— Центральная! — закричал он в микрофон.

Никто не ответил.

Зубровский переключил волну в передатчике. У него все еще дрожали руки. В животе булькало черт те что.

— Центральная! — снова рявкнул он в микрофон. — Четвертый вызывает Центральную! Срочно!

И опять ответа не было. Он повторил громче.

— Я не глухой, Четвертый, — послышался мужской голос. — Что там у вас?

— Срочно Болховитинову — у нас побег, один ранен…

Зубровский быстро рассказал обстоятельства дела, жалея времени, которое ушло на это. Попросив прислать Каютина с собаками, а также перекрыть дороги, ведущие с гор в город, он положил микрофон и стал молча глядеть на дорогу.

Машина мчалась по горным серпантинам. На высоте мотор зачихал, стал сбавлять обороты, и на минуту показалось, что уазик останавливается, но тут впереди на очередном повороте завиднелся мотоцикл черного цвета.

— Вот она, — сказал Милешкин.

* * *

Пронесло, подумала Фатима и посмотрела назад. Она надеялась, что встречных машин в этот вечерний час в горах не будет. Расслабившись, сбросила газ.