Зубровский

Теперь лай собак раздавался совсем близко. Она провела рукой по лицу и увидела на пальцах кровь — кусты исцарапали ее. При виде крови Фатима испугалась. Как в детстве, ей вдруг захотелось стать совсем маленькой и незаметной, вжаться в землю. Теперь остается только одно. Пробежав по краю пропасти, она прикинула высоту и выбрала место, где обрыв казался самым низким. Метров сто, не больше.

Ну, сказала она себе, посмотрим, на что ты окажешься годна.

Засунув винтовку стволом вниз за ремень, она закрепила ее так, чтобы ствол касался колена. Затем легла на живот, спустила ноги и повисла на руках, пытаясь найти опору для ног… Но ноги постоянно срывались с уступов скалы.

Собаки подняли громкий лай — вероятно, ее преследователи дошли до заблокированной гранитной глыбой расщелины в скале.

33

Фриш настолько измучил себя раздумьями, что, когда раздался телефонный звонок и Фанум попросил его зайти, он не удержался и выпил две двойных порции виски, чего никогда прежде не позволял себе. И только после этого направился в кабинет эмиссара.

Еще в комнате секретаря сквозь неплотно прикрытую дверь он заметил Фанума, который сидел за столом напротив эмиссара. Перед ним на столе лежали толстые пачки купюр.

— А, заходите, садитесь, — приветствовал его Закаев и протянул руку для рукопожатия, но инженер, сделав вид, что не заметил этого, молча прошел к столу.

Фанум придвинул к нему пачку.

— Это ваши… А это, — он придвинул другую пачку, вдвое толще первой, — аванс на будущее.

Фриш испуганно отпрянул. Это ловушка! Ни за какие миллионы он не собирался продолжать сотрудничество.

Увидев его неловкое движение и приняв это за растерянность, Фанум покровительственно сказал:

— Берите, берите, заработали…

Фриш твердо сжал губы.

— Мне не нужны деньги.

— Как это не нужны? — опешил Фанум.

— А так, — отрезал инженер. — Я ухожу.

Эмиссар и его помощник разом взглянули на него.

— Вы что? — Фанум сдвинул пачки денег в сторону. — Вы с нами или нет?

— Мне все это не нравится, — Фриш не мог удержать дрожь. — Больше на меня не рассчитывайте.

— Вы что, пьяны? — Фанум не отрывал от него взгляда.

Сердце Фриша обдало испуганным жаром.

— Ну если и пьян, что с того? Чего смотрите? — закричал он на помощника. — Угрожать мне будете? Так я предупредил кого надо, когда направлялся к вам.

Эмиссар сунул руку в карман с пистолетом. Врет или правда предупредил, пронеслось в его голове. Заметив это движение, Фриш с издевкой сказал:

— Не выстрелите. Вам надо сидеть тихо.

— Что значит, отказываетесь? — Фанум продолжал смотреть прямо в лицо Фришу.

От его глуховатого голоса Фриш совсем взбесился, заикаясь в волнении, закричал:

— В такие игры я не играю. Там же женщины, дети… Я вам больше не помощник. Опомнитесь, — его голос как звук натянутой струны поднимался все выше, и казалось, вот-вот оборвется. — Во имя Аллаха…

— Вы заплачьте, может, полегчает, — посоветовал Закаев, до боли в пальцах сдавливая крышку стола.

В комнате повисла напряженная тишина. Закаев медленно поднялся с кресла, и так же медленно покрывалась синевой его дергающаяся щека.

Он подошел к Фришу хотел взять его за плечи, но тот отстранился.

— Вы жалеете их? — заговорил он, не сводя с Фриша выпуклых черных глаз. — Это хорошо… Коран учит жалеть людей. Он учит даже жалеть врагов. Но каких врагов? Поверженных… А когда они воюют с нами, что говорит Коран? — его голос повысился. — Он говорит: убивай! Вы жалеете их? А они нас жалеют? Русские плачут от слез наших детей? Над сиротами плачут? Ну?

Он мучительно заскрипел зубами и вдруг как гирю бросил на стол тяжелый кулак.

— Шайтан! Как можешь ты нас упрекать?

И опять наступила тишина.

Фриш молчал, тяжело дыша. Фанум вцепился в крышку стола, держа ее, как коршун добычу. Потом походил по комнате и вдруг обнял инженера за плечи:

— Вы что? Опомнитесь… Заработаете кучу денег!

Неожиданно для него Фриш высвободил свое плечо из его рук и быстро направился к двери. И тотчас, как вскинутый пружиной, наперерез ему бросился Закаев.

— Шакал! — выдохнул он звенящим шепотом. — Жалкая тля! Жалеешь… Да я… Поставь хоть тысячи женщин, детей… Да скажи мне, что за Аллаха их надо расстрелять, я их всех… — в его глазах что-то блеснуло.

— Да не кричите так, — встревожился Фанум, оглядываясь на окно. — Услышат.

Но Закаев уже валился на бок.

— Убью-у-у-у!

Подхватив эмиссара на руки, Фанум мягко уложил его на диван, закричал застывшему как статуя Фришу:

— Припадок! Ноги держи!

Инженер навалился Закаеву на ноги, почувствовав, как напряглись их мышцы.

— Аллах акбар!

Он не понял, кто это крикнул. В ту же секунду блеснуло как вспышка молнии длинное лезвие ножа и с силой вонзилось в его грудь. Некоторое время инженер смотрел на рубашку, из которой торчала резная ручка. Затем отпустил ноги и упал с глухим стуком на колени, обхватив ноги Закаева руками. Он так и умер, стоя на коленях.

* * *