Зубровский

Немного походив, успокоился. Ему стало казаться, что полученную информацию можно использовать в свою пользу. Конечно, не стоит торопиться с ее передачей американцам. В последнее время пиндосы стали вести себя, мягко говоря, странно. Абама постоянно твердит о каких-то особых отношениях с Россией, вместо того, чтобы жестко осадить русских. Дурость очевидная… Можно даже добавить — англосаксонская дурость.

Надо посоветоваться с Эдуардом Амвросиевичем, решил он.

Несмотря на слабеющие умственные способности, бывший президент Грузии продолжал пользоваться особым доверием нынешнего. Президент уважал Шеварднадзе за то, что тот в свое время сумел так ловко насолить русским, развалив СССР, да и после навредил немало. Одни острова на Амуре чего стоят! А Берингово море, отданное ни за что ни про что американцам? И все-таки президент не любил обращаться к старику. Тот вел себя подчас высокомерно и слишком злоупотреблял нравоучениями. Поколебавшись некоторое время, президент нажал кнопку.

— Мэри, попроси батоно Эдуардо зайти ко мне.

Через некоторое время дверь в кабинет открылась, и в ней показалась сгорбленная фигура Шеварднадзе. За годы после отставки старик сильно сдал, сгорбился, поседел, обзавелся тростью, но взгляд его темных навыкате пронзительных глаз был все так же прям и неукротим.

— Здравствуйте, господин президент, — стуча тростью, он подошел к креслу и грузно опустился в него. — Как дела?

До сих пор старик предпочитал не называть своего бывшего соперника по имени-отчеству, а обращался сухо, официально: «Господин президент».

— Спасибо, нормально. Как вы?

— Собирался ехать на биржу, — зажегся старик — в последнее время в нем заговорил азарт биржевого игрока. — Чувствую, что можно неплохо заработать на Газпроме — акции пошли вниз… Думаю, надо брать.

— Обождите, — прервал его президент. — Тут есть кое-что поважнее, — он кивнул на лежащую на краю стола папку. — Знаете, сколько у меня сейчас? Семнадцать процентов…

Он не стал объяснять, что это за проценты. Только для постороннего это были просто цифры, но бывшему президенту не надо было растолковывать, что они означают: всего семнадцать процентов опрошенных поддерживают высшее лицо государства.

— Да-а-а, — протянул старик, — не густо. Столько же было у меня после похода на Сухуми в 91-м…

— Что делать, Эдуард Амвросиевич? — спросил президент. — Подскажите. У вас опыт.

Склонив седую голову на грудь, Шеварднадзе надолго задумался. Маленькие сухонькие ручки застыли на рукоятке трости, крючковатый нос завис над выпирающим животом. Какое-то время он неподвижно сидел в этой позе. «Не расслышал?» — недовольно подумал президент, но в эту минуту старик открыл глаза.

— Значит, все идет хорошо, — утвердительно, как о чем-то решенном сказал он, будто забыв про заданный вопрос. — Слишком хорошо…

Президент в недоумении посмотрел на него. Заговаривается?

— Не понимаю, батоно. Что хорошего?

— Когда в стране все идет хорошо, люди забывают про президента, — проскрипел старик. — Зачем он им, раз и так все неплохо? Когда стая сбиваются вокруг вожака? — спросил он, вперив взгляд бесцветных глаз в президента, и, не дождавшись ответа, продолжил: — Только в минуту опасности.

Он опять выжидающе посмотрел на преемника.

— А когда опасность минует, они бросают его. Вспомни — Черчилль выиграл войну и тут же проиграл выборы, — он пошамкал губами. — Взять хоть меня. Почему люди пошли за мной? Я действовал решительно. Да и за тобой, вспомни, как они маршировали на Аджарию. А взять американцев, тех, кто остался на второй срок? Рейган объявил Советский Союз империей зла. Клинтону помогла Югославия. Бушу — Ирак. У тебя тоже есть подходящий враг.

Президент снисходительно улыбнулся. Патологическая ненависть Шеварднадзе к России была ему хорошо известна.

— Россия слишком сильна.

Старик пошевелил вставной челюстью.

— Да, Россия большая, а Грузия маленькая, — его взгляд остановился на портрете Сталина, висевшем напротив него на стене. — Но по большому счету, согласись, это все тот же колосс на глиняных ногах. Они заражены коррупцией, армия разваливается, чиновники продажны… Если удачно подтолкнуть, Россия завалится. Достаточно только упасть ценам на нефть или…

— Но они еще сильны…

— Конечно, одним трудно, — согласился старик. — Ну а если чужими руками?…

Президент вяло махнул рукой.

— Кто захочет связываться с русскими?

— А чеченцы? — возразил Шеварднадзе, распаляясь. — Их никогда не надо сбрасывать со счетов.

— Разбежались по горам и носа не кажут, — безнадежно махнул рукой президент. — За последний год ни одной стоящей операции.

— Ну, ты даешь! — не выдержал старик. — А покушение на Кадырова?

— Неудачное…

— А взрывы в Московском метро?

— Это когда было? О чем тут говорить…

Он встал, давая понять, что разговор окончен.

— А вот это ты зря, — продолжал упорствовать старик. — На чеченцев, поверь мне, можно ставить. Они не подведут.

Президент посмотрел на часы.

— Ладно, Эдуард Амвросиевич, вам, наверно, уже пора, — нетерпеливо сказал он.

Старик встал, опираясь на трость.