Зубы дракона

Том Техас был низеньким, сварливым человеком, о котором ходили слухи, что он – член банды Кэрри, которая грабит дилижансы. Подозрение в убийстве, естественно, пало на Черного Дика Кэрри, в ту пору тоже проживавшего в отеле, но ни у кого не хватило духу бросить ему это обвинение.

Со своей стороны, Черный Дик заявил, что провел весь день в салуне «Мелодеон» и понятия не имеет, что могло случиться с Томом Техасом. На том дело бы и закончилось, если бы Сэм Перкинс не решил остановиться рядом со столом обедающего Джонсона и спросить насчет фотографии отеля.

– Вы сфотографировали его сегодня? – спросил Перкинс.

– Сфотографировал.

– И как получилось?

– Очень мило, – сказал Джонсон. – Я отпечатаю для вас снимок завтра.

– В какое время вы снимали? – спросил Перкинс.

– Где-то около трех часов дня.

– Разве тогда не было сумрачно? Мне бы очень не хотелось, чтобы заведение выглядело унылым, с тенями.

– Кое-какие тени были, – сказал Джонсон, но объяснил, что тени улучшают фотографию, придавая ей бо́льшую глубину и выразительность.

Тут он заметил, что Черный Дик с интересом прислушивается к беседе.

– Откуда вы фотографировали? – спросил Перкинс.

– С другой стороны улицы.

– Рядом с магазином Донахью?

– Нет, южнее, рядом с прачечной Ким Синга.

– О чем вы там болтаете, приятели? – спросил Черный Дик.

– Фогги сегодня сфотографировал отель.

– Вот так, – холодно сказал Дик. – Когда?

Джонсон немедленно ощутил опасность ситуации, но Перкинс ничего не заметил.

– Ты только что говорил, Фогги, насчет трех часов?

– Примерно так, – ответил Джонсон.

Дик склонил голову набок и впился в Джонсона настороженным взглядом:

– Фогги, однажды я предупреждал, чтобы ты не фотографировал, когда я рядом.

– Но тебя не было рядом, Дик, – запротестовал Перкинс. – Помнишь, ты сказал судье Харлану, что весь день провел в салуне.

– Я знаю, что сказал судье Харлану, – прорычал Дик. Он медленно повернулся к Джонсону. – Откуда ты фотографировал, Фогги?

– С другой стороны улицы.

– И хорошо получилось?

– Нет, по правде сказать, пока вообще ничего не вышло. Я собирался сделать новую попытку завтра.

Говоря это, он пнул Перкинса под столом.

– Я думал, у тебя всегда получаются фотографии, – сказал Дик.

– Не всегда.

– А где фотография, которую ты сделал сегодня?

– Я смыл стеклянную пластину. Толку с нее не было никакого.

Дик кивнул:

– Что ж, тогда ладно.

И он вернулся к еде.

– Вы думаете о том же, о чем и я? – позже спросил Перкинс.

– Угу, – ответил Джонсон.

– Том Техас занимал комнату в передней части отеля, ее окно выходило на улицу. В середине дня солнечный свет проникал прямо в комнату. Вы всматривались как следует в фотографию?

– Нет, – сказал Джонсон, – не всматривался.

В этот миг, пыхтя, вошел судья Харлан, и они быстро пересказали ему беседу с Черным Диком.

– Не вижу, как вообще можно возбудить дело против Дика, – сказал судья. – Я только что из «Мелодеона». Все клянутся, что Дик Кэрри играл там в «фараон» весь день, именно так, как он и говорит.

– Что ж, наверное, он их подкупил!

– Его видели человек двадцать или больше. Сомневаюсь, что он подкупил всех, – заметил судья Харлан. – Нет, Дик и вправду там был.

– Кто же тогда убил Тома Техаса?

– Я буду беспокоиться об этом утром, во время дознания, – ответил судья Харлан.

После обеда Джонсон собирался укладываться, но любопытство – и убеждения Перкинса – вместо этого привели его в «Художественную галерею Черных Холмов».

– Где они? – спросил Перкинс, когда они заперли за собой дверь.

Они внимательно рассмотрели две экспонированные пластины.

Первый вид оказалась таким, каким и запомнился Джонсону – только отель и никаких людей.

Вторая пластина показывала лошадей на улицах и людей, идущих по грязи.

– Вы видите окно? – спросил Перкинс.

– Вообще-то нет, – сказал Джонсон, прищурившись и поднеся пластину к керосиновой лампе. – Не вижу.

– Думаю, оно где-то здесь. У вас есть лупа?

Джонсон поднес к пластине увеличительное стекло.

В окне второго этажа ясно виднелись две фигуры. Один человек душил другого, стоя позади него.

– Будь я проклят, – сказал Перкинс. – Вы сфотографировали убийство!

– Но тут немногое можно разглядеть, – ответил Джонсон.

– Увеличьте снимок, – сказал Перкинс.

– Я должен собирать вещи, – отозвался Джонсон. – Я уезжаю с кавалерией на рассвете.

– Кавалеристы пьют в салунах по всему городу и ни за что не уедут на рассвете. Увеличьте его.

У Джонсона не было увеличительного оборудования, но он сумел соорудить импровизированное приспособление и проявил снимок. Они с Перкинсом вгляделись в проявительную ванну, где медленно возникало изображение.

В окне душили Тома Техаса, спина которого выгнулась от напряжения, лицо исказилось. Его шею стискивали две руки, но тело убийцы закрывала занавеска слева, и голова его была в густой тени.

– Уже лучше, – сказал Перкинс. – Но мы все еще не видим, кто это.

Они отпечатали новую фотографию, а потом – третью, еще крупнее. Вечер шел, и работа продвигалась все медленнее. Самодельная система при большом увеличении была чувствительна к вибрации, а Перкинс так волновался, что не мог устоять неподвижно во время долгого проявления.