Зубы Дракона

Такое чувство, Женя, что тебя привязали к кровати. Пришнуровали, заботливо укрыв потом одеялом. Чтобы ты, Женя, не сподобился с утра пораньше собрать вещички в сумку и отправиться встречать рассвет. Уж не лунатик ли ты, Женя Шатов?

– Эй! – неуверенно позвал Шатов.

Тишина.

– Есть тут кто живой! – Шатов крикнул громче.

Ситуация начала раздражать его сильнее. Нелепость какая.

– Люди! Кто-нибудь! Эй!

Снова тишина.

Шатов перевел дыхание, запрокинув голову. Господи, нелепость какая. Это он теперь будет лежать здесь вечно, пытаясь докричаться хоть до кого-нибудь. Как грудной младенец, завернутый туго в пеленки. Няня запеленала его и ушла по своим делам. А младенец проснулся и начал кричать.

Черт. Как все-таки унижает чувство беспомощности. Как тяжело обходиться без свободы движений. И хоть бы кто объяснил смысл всего этого. Хоть бы кто-нибудь…

Ему показалось, или кто-то в самом деле прошел за дверью? Еле слышно, но все-таки нарушил тишину.

– Эй, – крикнул Шатов. – Кто там?

Какой, все-таки ограниченный набор призывов на помощь у человека. «Эй”, «помогите”, «караул”… Все? Горим, тону, спасите… Или все-таки заорать «караул”?

– Кто там ходит? Эй!

Дверь тихо, без скрипа, открылась.

– Доброе утро, Евгений Сергеевич.

– Доброе утро, – с облегчением произнес Шатов. – Ты сегодня кто по имени?

– Света, – сказала Светлана, заходя в спальню. – Как себя чувствуете?

– Что-то я чувствую, будто меня привязали к кровати. Странное такое ощущение, – Шатов еще раз дернулся, демонстрируя невозможность подняться.

– Я знаю, – Светлана присела на стул возле кровати.

– Тогда и мне скажи, – потребовал Шатов. – Я тоже хочу знать.

– Вас действительно привязали, – сказала Светлана. – Еще со вчера.

– Не со вчера, – сказал Шатов, – а со вчерашнего вечера. Или еще лучше – вчера вечером. Так правильнее говорить. А привязывать живого человека к кровати – не правильно.

– А вас не вчера вечером привязали. Вас днем привязали. Сразу после того, что произошло в школе, – Светлана осторожно прикоснулась к лицу Шатова, к шраму.

Шатов дернул головой, но Светлана руку не убрала.

– Не получится, – сказала она, нежно проводя пальцами по лицу Шатова. – Я теперь могу вас даже поцеловать.

– Укушу, – предупредил Шатов.

Значит, в школе что-то произошло. Что? Они действительно резали живого человека, потом били Шатова, потом дети, потом…

Света наклонилась к лицу Шатова.

– Света, – тихо сказал Шатов.

– Что? – шепотом спросила Светлана.

– Это не хорошо – использовать беспомощное состояние человека. Это похоже на изнасилование.

– Я знаю, – губы коснулись его лба. – Я знаю.

– Светлана, пожалуйста… – почти простонал Шатов, – не нужно.

– Что ненужно? Или правильнее сказать – чего? – Светлана осторожно поцеловала Шатова в губы.

– Я могу тебя ударить в лицо, – произнес Шатов.

– Ударить девушку?

– Ударить насильника.

– Надо будет еще и голову вам закрепить, – мечтательно произнесла Светлана. – Чтобы вы вообще не смогли пошевелиться.

– Зачем меня привязали?

Светлана потянулась на стуле, подняв руки и взглянув на Шатова – обратил он внимание на ее напрягшуюся грудь или нет.

– У тебя очень красивая грудь, если ты это хотела у меня спросить, – быстро сказал Шатов, – но меня интересует ответ на мой вопрос. Зачем?

– Вам вчера стало плохо в школе, – Светлана встала со стула и подошла к лежащему полотенцу. – Нужно было повесить его просушить.

– Хорошо, повешу, – пообещал Шатов, но Светлана взяла полотенце и вышла с ним из спальни, тихо прикрыв за собой дверь.

Понятно, Шатов? Тебя привязали к кровати после того, как тебе в школе стало плохо. Настолько плохо, что тебя пришлось привязать. Плохо – это в каком смысле? Тебе плохо, или ты мог сделать кому-нибудь плохо? Связывают обычно буянов.

Но он не буянил. Это его били. Это его били, а потом вдруг навалилась боль. От одного воспоминания Шатова бросило в пот. Боль. И голос Дракона. И…

Это уже не первый приступ боли. Его первый день здесь тоже закончился приступом. На площади. Боль. Там, на залитой солнцем площади. И точно такая же – на лужайке, возле детей, убивающих кроликов. Убивающих кроликов на практических занятиях по зоологии. И еще бросающихся под ноги. И еще радостно избивающих лежащего человека.

Думай, Шатов. Соображай. Если что-то произошло дважды, то, значит, в этом есть некая закономерность. Думай.

Хотя, что тут думать? Все…

Нет, Шатов, не все. Вспомни. Просто – вспомни. Уже не то, как ты сюда попал вспомни, это отодвинь подальше в память, чтобы не мешало, а вспомни, что и как с тобой происходило здесь. После твоего первого пробуждения. И после второго. Все было одинаково?

Два приступа. Два. Шатов покачал головой.

Два одинаковых приступа. Одинаковых? Что в них одинакового? Вспоминай.

Внезапность. Да, оба приступа навалились внезапно. Что еще? Он не помнит, что с ним было после приступа. Не помнит совершенно. В первом случае он запомнил только боль. Только невероятную боль. Во втором…