Звенья одной цепи

Первым на залитый кровью пол ступил мужчина средних лет с благообразно причесанными длинными пегими волосами. Медальон, на каждом шаге поблескивающий в складках камзола, ясно указывал: именно этот пришелец будет заправлять всем, что случится далее. Тенью за Золотым звеном следовал молодой человек, телосложением походящий на солдата тяжелой пехоты, но двигающийся ловко, как давешний юный карманник, и держащий правую ладонь на предмете, знакомом мне едва ли не лучше, чем всем остальным присутствующим.

Бракк. Немного другой длины и очертаний, чем принадлежащий мне, но вполне узнаваемый. Если для простого люда наш брат-сопроводитель казался чем-то непостижимо-легендарным, то у нас самих зависть и восхищение вызывали те, кто хранил жизнь и благополучие звеньев Цепи мироудержания. Хотя вряд ли его Ведущий так уж сильно нуждается в защите, ведь он, в отличие от чиновников, за которыми ходим мы, строен, подтянут и явно также напичкан под завязку всевозможными зельями, потому что двигается по-юношески легко, разве что чуть более скупо.

Пока я ерзал на лежанке и облокачивался о стену, чтобы удобнее наблюдать за происходящим, золотозвенник подошел к искалеченному парню, присел на корточки и всмотрелся в искаженные болью черты. Потом поднял голову и печально вопросил куда-то в пустое пространство:

— Будем стоять или будем действовать?

Из-за спин стражников раздалось недовольное:

— Ишь, понабежали тут… А ну, расступись!

Женщина, вошедшая в камеру третьей по счету, своей шириной напомнила мне давешнюю любительницу собак, но росточка во вновьприбывшей было намного меньше, и синяя мантия окутывала собой этакий колобок, но не плотно скатанный, а весьма рыхлый и колыхающийся при малейшем движении. Волос на голове Серебряного звена Цепи одушевления по традиции не было, но видимо, дама, в отличие от Гирма, не нашла в себе достаточных сил, чтобы отказаться от бровей и ресниц, а заодно и густо их накрасила.

— При всем уважении к вам, эрте… — Вместо окончания фразы золотозвенник придал своему лицу выражение заинтересованного ожидания, а вовсе не строгого сожаления, и спустя вдох я понял, почему вышестоящий чин предпочел поощрить опоздавшую, а не пожурить.

С резвостью, удивительной для роста и веса, женщина метнулась к лежащему телу, изогнулась над ним, словно принюхиваясь, потом в мгновение ока оказалась уже у решетки, на которой все еще висели скрюченные кисти рук.

— Так-так-так…

Сереброзвенница, прикрыв глаза и мечтательно улыбаясь, нежно потерлась щекой о бледный покров обескровленной плоти, лизнула запекшиеся капли, склонила голову набок, словно о чем-то думая, повернулась к золотозвеннику и решительно заявила:

— Ничего не осталось.

— Эрте уверена?

— Эрте знает свое дело.

В словах женщины помимо скучного спокойствия прозвучало что-то вроде игривого вызова померяться силами. Я не мог видеть ее лица, чтобы быть полностью уверенным в своих наблюдениях, но по губам пеговолосого скользнула улыбка.

— Что-нибудь расскажете?

— Увы, тут и говорить не о чем. Вытеснение не завершилось, как должно было: похоже, несчастный слишком поторопился. Впрочем, если бы он оказался терпелив и выдержан, мы с вами не стояли бы тут и не знали самого главного.

— Все-таки прошедшая ночь?

Слово «прошедшая» золотозвенник выделил особо. Женщина еще раз посмотрела на пальцы, когтями обвившиеся вокруг прутьев решетки:

— Думаю, да. Но точное время вы установите и сами, а я скажу только то, что знаю наверняка: это случилось.

В ее голосе не прибавилось ни единой нотки тревоги или озабоченности, но мне почему-то стало вдруг не по себе. «Это»? Что именно? Пришла новая чума, принесшая с собой повальное безумие?

— Теперь попрошу не мешать мне, господа, — сказала женщина, возвращаясь к бездыханному телу.

Жив был парень или уже мертв от потери крови, похоже, не волновало никого. По крайней мере, если его не попытались спасти сразу же, он или был обречен, или… Если это болезнь, она может быть заразной. А что, если те капли крови, долетевшие до меня…

— А его сосед? — В такт моим мыслям спросил золотозвенник, все это время ни разу не взглянувший в мою сторону.

— Он пахнет кровью, — чуть раздраженно ответила женщина. — Но только мертвой.

«Багряные» вышли в коридор и направились к моей камере, задержавшись лишь для того, чтобы узнать, не прибыли ли на допрос патрульные, доставившие ночного драчуна в тюрьму. Я не вскочил на ноги ни когда незваные гости переступили порог, ни когда оказались совсем рядом, нависая надо мной грозными глыбами. Золотозвенник едва заметно кивнул сопроводителю, и у моего горла с тихим свистом остановился наконечник раздвинутого бракка, вопреки ожиданиям, набухающий не темными ядовитыми прожилками, а нитями искорок, сбегающими по бокам и собирающимися в один большой огонек, повисший в воздухе на расстоянии дюйма от навершия.

— Встать.

Огонек начал угрожающе потрескивать, и одна из слетевших с него искорок больно ужалила мою щеку.