Зверь

– Я себе выберу маленькую невзрачную девственницу, – болгарин говорил всерьез. – Где-нибудь по ту сторону границы.

– Разумно, – Карл рассмеялся и попробовал представить себе этого великана рядом с маленькой уродливой девушкой.

– К выбору женщины надо подходить серьезно, черт побери, – продолжил болгарин. – Не очень-то хочется касаться той, которую до меня уже все… – Он оборвал себя посреди предложения.

Карл промолчал. Он не видел смысла защищать честь Даники. Или, если уж на то пошло, свою собственную. Не сейчас. Вместо этого он хлебнул еще настойки. Болгарин к Данике близко не подходил, это он услышал. Хоть какое-то облегчение.

– Так детей у вас нет? – спросил болгарин уже другим голосом. – С ними могут возникнуть сложности.

– Детей нет, – Карл покачал головой.

Потом он поднялся, на мгновение схватившись за дерево, чтобы поймать равновесие.

Болгарин встал и смахнул пыль со штанов. Его лысина блестела от пота.

– Ты хочешь ехать сразу же? На север?

– Ну… – Карл замялся. – Я сначала вернусь и… кое-что доделаю. – Он легонько постукивал пальцами по коре.

Болгарин посмотрел на него.

– К ней?

Карл промолчал.

– Далеко?

– Нет, крайняя ферма под расщелиной, – сказал Карл и показал направление. – А потом я уеду и уже не вернусь.

Он пошел к фургону.

– Это получишь с собой, для начала хватит. Только в одиночку не пей, – сказал болгарин, заталкивая ящик крепкого пива на спальное место под высокими козлами.

– Ты сам видел, что люди готовы заплатить, чтобы им разрешили, – продолжил он. – Если увидишь, как кто-то со своей выпивкой пытается, вмешивайся. Они могут быть жуткими зверьми.

Карл кивнул.

– Это я знаю.

– И вот это еще бери. Любого зверя удержит на расстоянии. Купил за гроши давным-давно, поразительно эффективная штука.

Он положил метровое оружие рядом с ящиком пива. Оружие представляло собой крепкую железную палку с шариком на конце. Шарик во все стороны топорщился острыми иголками.

– Выглядит отвратительно, – сказал Карл.

– Когда-то эта штука принадлежала ночному сторожу. Это моргенштерн, так называемая «утренняя звезда».

Карл горько улыбнулся.

– Дьяволу, не иначе. Я думал, утренняя звезда на небе и совершенно безвредна, если не считать красоты. Но в этом есть смысл. Моя жена утверждает, что ее назвали в честь утренней звезды! Потому что она светится, наверное. У нее такие рыжие волосы.

Его замечание заставило болгарина громко рассмеяться, так что усы запрыгали как маленькая веселая водяная крыса у него под носом.

– Получается, у тебя жена красавица и карга одновременно. Ты это пытаешься сказать?

– Да какая разница! – проворчал Карл, забираясь на козлы. Словно целый дом с собой везешь, подумал он, оглядываясь через плечо. Перед ним два крупных мерина приготовились тащить. Сейчас они явно беспокоились.

Болгарин протянул кнут.

– Удачи тебе с ней, – ухмыльнулся он. Потом хлопнул ближайшую лошадь по крупу, дрожащему сильнее обычного. Фургон вздрогнул и покатился прочь из тени деревьев.

Даники на ферме все еще не было, и в полях Карл тоже не смог ее увидеть, как он ни вглядывался. Может, она ушла в горы? Или отправилась в кабак? Туда он возвращаться не хотел.

Где ее черти носят!

Тут его осенило, что она могла сойтись с Мирко. С того дня, как он тут объявился, благоухая парфюмом, что-то в ней изменилось. Не мог же в самом деле этот молокосос задурить Данике голову? От одной этой мысли ярость взметнулась в Карле, но идти к соседям проверять, там ли Даника, он не хотел. Нет, он хотел, чтобы она была дома, наедине с ним, когда он ей все выскажет. Рано или поздно она придет.

Выходя из сарая, он взял с собой кнут. Не стоило, но какая-то часть его хотела так сделать. Алкоголь выпустил гнев на свободу, и он не видел смысла и дальше себя сдерживать. В гостиной он открыл бутылку рома, которую выменял в городе. Потом сел на диван и уставился в окно на картофельное поле. Картошку скоро пора выкапывать.

И стал ждать.

Небо на горизонте начинало темнеть.

Игра в желания

Уходить из каменной хижины становилось все труднее. Они встречались там в четвертый раз. Даника позабыла о времени, но тут Мирко стал спрашивать о Карле, тем самым напомнив ей о реальности снаружи.

– Я бы хотела быть с тобой, Мирко.

Так она сказала чуть позже, перед самым уходом.

Не надо было этого говорить, думала она теперь. Разве не это называется подавать ложные надежды? Правда была в том, что она понятия не имела, чего хотела, что чувствовала. И на что была готова. Она знала только, что с Мирко чувствует себя в большей безопасности, чем с тем мужчиной, к которому она сейчас шла. И более любимой. У Мирко было больше опыта, но не потому, что он делал это раньше, а потому, что он все время это чувствовал. Это захватывало.

Но не станет ли Мирко, в конце концов, просто временным бегством, отчаянной мечтой, вызванной тем, что она потеряла все, о чем мечтала раньше? Эта мысль мучила ее. У них двоих не могло ничего получиться. Весь мир стоял у них на пути, в том числе и Карл. Тем не менее, Мирко казался единственным якорем, за который она сейчас могла ухватиться.