Зверь (сборник)

Над поросшим кустарником склоном холма возвышалась большая сухая липа, пустая изнутри. Она наклонялась, образуя прекрасное убежище, а кроме того, в ней были пустоты: большая снизу и поменьше сверху.

Детьми мы часто играли там в швейцарских робинзонов^[25] и, проделав ступеньки в мягкой древесине, легко лазали вверх и вниз по дуплу. Теперь это пригодилось: на следующий день, когда стало припекать солнце, я отправился туда и, осмотревшись с верхушки, увидел интересующее меня семейство, которое скрывалось по соседству. Там были четыре лисенка, забавным образом напоминавшие ягнят: шерстяные шубки, длинные худенькие лапки и впечатление полной невинности. И все же со второго взгляда на их раскосые хитрые глаза и заостренные носики становилось понятно, что эти невинные создания на самом деле были детенышами матерого пройдохи-лиса.

Они играли, развалившись под лучами солнца или шутливо борясь друг с другом, пока тихий звук не заставил их кинуться вниз, под землю. Но тревога была ложной: это их мать вышла из кустов с очередной курицей — кажется, семнадцатой по счету. Лиса издала низкое урчание, и детеныши поспешили к ней. Сцену, которая последовала за этим, я назвал бы прелестной, хотя вряд ли она обрадовала бы моего дядю.

Лисята накинулись на курицу, сражаясь с ней и заодно друг с другом, а мать, стоящая настороже, смотрела на них с глубокой нежностью. Ее мордочка выражала удивительную смесь чувств. Прежде всего — восторженную ухмылку, при этом ни ее обычный дикий и хитрый взгляд, ни беспощадность и тревога никуда не делись, но над всем этим царило непередаваемое выражение материнской гордости и любви.

Корни моего дерева были скрыты кустами и находились гораздо ниже холма, где была нора, поэтому я сумел уйти, не испугав лисиц.

* * *

Я часто ходил туда и много раз видел своеобразные тренировки лисят. Они рано приучились замирать при любом странном звуке, а если он повторялся или что-то их пугало, — прятаться в укрытии.

Некоторые животные настолько полны материнской любви, что делятся ею с остальными. Кажется, у лис дело обстоит иначе: мать развлекала детей с изысканной жестокостью. Часто она притаскивала для них живых птиц и мышей и с жуткой заботой старалась не причинять добыче серьезных ран, чтобы у лисят было больше возможностей их мучить.

На холме в фруктовом саду обитал сурок. Он не был ни красивым, ни интересным, но зато умел о себе позаботиться. Нору он вырыл меж корней пня старой сосны, чтобы лисы не смогли ее разорить. Но тяжкий труд — не их стиль жизни; они верили, что хитростью можно добиться большего, чем трудом. Каждое утро сурок забирался на пень и валялся на солнце. Если он видел неподалеку лису, то спускался к своей норе, а если враг был близко, отсиживался, пока не минует угроза.

Однажды утром Лисица со своим супругом, видимо, решили, что детишкам пора уже что-то узнать о таких интересных существах, как сурки, а тот сурок из фруктового сада неподалеку прекрасно подойдет в качестве учебного пособия. Вдвоем они подошли к забору незаметно для старины сурка, сидевшего на своем пне. Шрам показался в саду и тихо прошел мимо пня, сохраняя дистанцию, но ни разу не повернул головы, чтобы бдительный сурок и дальше думал, что остается незамеченным. Когда лис вышел на полянку, сурок прошмыгнул ко входу в свою нору; там он ждал, пока лис уйдет, но, последовав голосу благоразумия, уполз в свое жилище.

Именно этого хищники и добивались. Лисица, находившаяся вне зоны видимости, юркнула к пню, спрятавшись за ним. Шрам продолжил движение, сильно замедлившись. Сурок не был напуган, поэтому вскоре высунул голову из-за корней и огляделся. Лис все еще маячил, удаляясь, и чем дальше он уходил, тем спокойнее вел себя сурок, а увидев, что горизонт чист, и вовсе запрыгнул на пень. Лисице хватило одного прыжка, чтобы сцапать его, а потом встряхнуть до потери сознания. Шрам, уголком глаза следивший за этим, побежал назад, но Лисица уже сжимала добычу в зубах и волокла ее в нору, не нуждаясь в помощи.

Вернувшаяся к норе Лисица несла сурка так аккуратно, что он был еще в состоянии даже немного сопротивляться. Тихое «вууф!» — и маленькие шалуны выбежали из норы, как школьники, готовые к игре. Мать кинула им израненного сурка, и лисята, похожие на четырех маленьких бестий, набросились на него, порыкивая и вонзая в него зубки изо всех сил. Сурок, однако, упорно сражался за свою жизнь и, отбиваясь, медленно продвигался к спасительной чаще. Звереныши преследовали его, как свора псов, и прихватывали за хвост и бока, но не могли сдержать, поэтому Лисица несколькими прыжками нагнала сурка и вернула его к забавляющимся лисятам. Эта жестокая потеха продолжались снова и снова, пока один из малышей не был серьезно укушен. Его крик заставил Лисицу проявить милосердие к сурку и покончить с его страданиями^[26].