Зверь (сборник)

Шаг за шагом они изучили повадки всех птиц и зверей в своих владениях, а затем, когда смогли охотиться вместе с родителями, познакомились и с другими животными. Им уже казалось, что они знают запахи всего, что двигается, но однажды ночью мать взяла их с собой в поле, где показала странную плоскую вещь, лежащую на земле. Она привела их, чтобы понюхать эту вещь, но с первого же вздоха каждый волосок их меха поднялся дыбом. Они задрожали, сами не зная почему, им показалось, что этот запах щекоткой проник им в кровь, наполняя их врожденной ненавистью и страхом. И когда Лисица увидела произведенный эффект, она объяснила им: «Так пахнет человек».

III

Между тем курицы продолжили исчезать. Я не предал лисят. Признаться, я и в самом деле думал гораздо больше об этих проказниках, чем о курах, но дядя всерьез встревожился и отпускал уничижительные комментарии о моих навыках следопыта. Чтобы угодить ему, я однажды взял с собой в лес пса и, сев на пенек на открытом склоне, приказал искать добычу. Минуты через три пес воскликнул на языке, который хорошо знают все охотники: «Лиса! Лиса, лиса! Там, прямо в долине!»

Спустя некоторое время я услышал, что он возвращается. Тут я увидел лиса — Шрама, — легко петляющего по дну ручья. Шрам преодолел ярдов двести по мелководью, а затем выбежал прямо в мою сторону. Прекрасно видимый мне, он, однако, не заметил меня и взбежал на вершину холма, посматривая через плечо на пса. Футах в десяти от меня он повернулся спиной и сел, с интересом наблюдая, как там дела у его преследователя. Бродяга шел прямо по следу, пока не добрался до ручья, смывшего все запахи, и очень озадачился. Но других вариантов не было, пришлось ему сновать вдоль берегов в поиске места, где лис вылез из ручья.

Сидящий передо мной лис чуть изменил позу для лучшего обзора и с самой человеческой заинтересованностью наблюдал за перемещениями пса. Он находился так близко ко мне, что я видел, как слегка ощетинивалась его шерсть, когда пес появлялся в поле зрения. Я мог разглядеть, как поднимается его грудная клетка от биения сердца, как поблескивает желтый глаз. Когда Бродяга был обескуражен фокусом с водой, лис выглядел очень комично: он не мог спокойно сидеть на месте, ерзал и радостно привставал на задние лапы, чтобы лучше видеть замедлившего поиск пса. Растянув рот почти до ушей, еще не отдышавшись, на секунду он шумно засопел или, лучше сказать, весело усмехнулся, пыхтя и оскалившись, — совсем как смеются собаки.

Старина Шрам извивался, вне себя от радости, а запутавшийся пес так долго медлил в поисках следа, что когда наконец его нашел, тот был уже, как говорят охотники, «слишком слаб, чтобы удержать его на кончике языка», — то есть по нему вообще с трудом можно было идти.

Как только пес стал подниматься на холм, лис быстро убежал в лес. Я сидел всего в десяти футах от него, но ветер дул в мою сторону, и он так никогда и не узнал, что в течение двадцати минут был во власти врага, которого боялся больше всего на свете. Бродяга тоже сначала чуть не прошел мимо меня, как и лис, но я окликнул его, и он несколько нервно бросил след и уселся у моих ног с видом невинного агнца.

Эту маленькую комедию мы с небольшими вариациями разыгрывали много дней, но из дома через реку на нас открывался прекрасный вид. Дядя, рассерженный ежедневной потерей кур, вышел сам, сел у холма, и когда старина Шрам прискакал к своему наблюдательному пункту, чтобы полюбоваться глупым псом у реки, безжалостно выстрелил ему в спину в самый миг его триумфа.

IV

Куры, однако, продолжали исчезать. Мой дядя был разъярен. Он решил сам приступить к боевым действиям и наводнил леса отравленными кусочками еды, надеясь, что наши собственные собаки их есть не будут. Дядя продолжал отпускать уничижительные замечания о моих способностях следопыта и стал гулять вечерами с ружьем и парой псов в поисках кого-нибудь, кого можно уничтожить.

Лисица хорошо знала про отраву в приманках; она игнорировала их или относилась к ним с полным презрением, но одну из них закинула в нору к своему старому врагу скунсу, которого потом никто уже не видел. Раньше старина Шрам отвлекал на себя собак и прикрывал свою семью от опасностей. Теперь же бремя забот о лисятах легло на Лисицу, она больше не могла терять время, запутывая следы, ведущие к норе, и не всегда была рядом, чтобы встретить и отвлечь врагов, которые могли подойти слишком близко.

Финал был легко предсказуем. Бродяга пошел по горячим следам, ведущим к норе, а фокстерьер Пятнашка обнаружил лис в логове и тут же приложил все усилия, чтобы залезть туда.