Звери до нас. Нерассказанная история происхождения млекопитающих

В недавних исследованиях высказывалось предположение, что вулканической истерике Ская способствовала сама Вселенная. В скалах острова, которым насчитывается примерно 60 миллионов лет, содержатся минералы с астероидов¹³. То были лишь небольшие столкновения, но, возможно, они вызвали вулканическую активность в этом районе. Пока жизнь на Земле понемногу приходила в себя, в Шотландии начала палеогена выжить удавалось немногим.

Климат на планете был тропическим и больше напоминал сегодняшнее побережье Западной Африки. В палеогене температура неуклонно повышалась, пока она не достигла своего пика – то, что ученые называют PETM, палеоцен-эоценовым термическим максимумом [136]. Общее повышение температуры на целых 8° по Цельсию повлияло на модели эволюции современных млекопитающих. Многие формирующиеся группы уменьшились в размерах в ответ на изменения в растительности и климате.

В Шотландии почти нет окаменелостей палеогенового периода, поэтому понять, как там жилось в то время, сложно. Сохранилось несколько надкрыльев жуков с острова Малл, но на этом все. Породы, в которых могли быть палеогеновые окаменелости, сначала подверглись естественной эрозии, а затем были стерты недавними ледниковыми периодами.

Однако отложения в Англии дают нам хоть какое-то представление о том, что населяло обновленный мир после падения астероида на территории этого крошечного северного форпоста. Самое раннее ископаемое палеогена на Британских островах – зуб арктоциона¹⁴. Ему около 57 миллионов лет, и его отнесли к сборной солянке кондиляртров. Арктоцион мог принадлежать к древним копытным или, возможно, даже представителю одной из групп млекопитающих, которые не дожили до наших дней, – плотоядным креодонтам.

К среднему палеогену в скалах Южной Англии собирается весь состав. Были найдены зубы и кости, принадлежащие ранним представителям приматов, грызунов, кроликов, копытных млекопитающих и некоторых плотоядных. Среди них есть и несколько метатериев, которые до последнего держались за свои крепости: сумчатые оставались в Европе до середины миоцена (около 14 миллионов лет назад) – последние их останки были найдены в Германии.

Самый древний из известных кротов, эотальпа («рассветный крот»), происходит из среднего палеогена Англии¹⁵. Вновь открыв образ жизни, впервые испробованный докодонтами более 100 миллионов лет назад, они заселили леса, разделив их с разнообразными родами птиц, ящериц и амфибий.

Это всего лишь дразнящие картинки жизни, которая процветала по мере того, как планета оправлялась от последствий катастрофы. Ледники, возможно, стерли часть палеонтологического прошлого Шотландии, но при этом они обнажили мезозойские породы Внутренних Гебридских островов. Лед вырезал корри – это такая котловина, – заострил и натер пики, как кончики кия. Просачиваясь между палеогеновыми вулканами, он приподнял базальтовое покрытие ровно настолько, чтобы мы смогли рассмотреть экосистему юрского периода. То, что природа одной рукой забирает, она отдает другой.

Исследования древних млекопитающих Шотландии только начались [137]. Этот значительный период нашей истории записан на камне таким мелким шрифтом, что нам нужны мощные синхротроны, чтобы его прочитать. Эти кости – часть глобального ископаемого наследия, и чем больше мы про них узнаем и пересматриваем старые находки, тем больше мы познаем наш мир. Новые методы визуального анализа подмечают то, что раньше мы не могли заметить. Упрощение вычислений – благодаря компьютерам, кодированию и плотной сети математических анализов – подкрепляют наши наблюдения еще и количественно. Химический состав горных пород помогает нам определить их возраст, а изотопы и генетика подкидывают новые способы анализировать останки.

Палеонтология, некогда евро-американское занятие, в котором всем заправляли белые мужчины, грабящие чужие земли, наконец обретает истинно международный характер. Женщины получают все большее признание за свой вклад, а ископаемые возвращаются на родину.

Но предстоит еще многое сделать для того, чтобы наука, изучающая жизнь и ее разнообразие, стала разнообразнее по своим представителям. Пора оставить в прошлом представления о том, что наука – удел эксцентричных гениев, и перейти к эпохе сотрудничества. Ни одна экосистема не процветает без разнообразия. Оно сделает богаче и нашу работу.

Что ж, мой рассказ подошел к концу, хотя здесь только начинается история происхождения многих других млекопитающих. Такие уж мы эгоисты, мы любим слушать истории про себя, но за этим не ко мне.

Кто-то скажет, что вся эта книга возводит млекопитающих на пьедестал, ставя их выше рептилий и амфибий. У меня не было такой цели. Я надеюсь, она дала вам иной взгляд на эволюционную историю, в которой наши предки вовсе не были загнанными и запуганными. Можно еще много чего рассказать, но вместить столько чудес эволюции в одну книгу попросту невозможно.