Звери малой земли

Чонхо это несколько приободрило. В любом случае он устал скрывать чувства.

– Яшма, я хочу сказать, что я люблю тебя. И задаюсь вопросом, отвечаешь ли ты мне взаимностью.

На этих словах Яшма перевела взгляд вниз, на колени. Кончики ее пальцев все еще были красными от дождевой влаги.

– Я тебя тоже люблю, Чонхо. Можешь даже не сомневаться в этом. Я восхищалась тобой, даже когда мы были детьми. Знаешь почему? Потому что ты ничего не боялся. Меня всегда поражало, что ты был бесстрашен, даже когда у тебя совсем ничего не было за душой. В детстве Лилия вечно дразнила меня трусихой. Ты помог мне стать такой же храброй, как ты. – Яшма слегка засмеялась. – Но я влюблена в другого человека. Мне искренне жаль.

И хотя он давно ожидал услышать что-то подобное, от ее признания все внутри перевернулось.

– И кто же он? – выпалил он. – Какой-нибудь богатый бездельник?

– Его зовут Ким Ханчхоль. Обычный мастер по ремонту велосипедов, – пояснила Яшма со слабой улыбкой.

Чонхо было тяжело смириться с тем, что он так много лет усиленно работал над собой ради нее, а она успела влюбиться в какого-то механика. Он смущенно рассмеялся. Яшма восприняла это как конец напряженности между ними, как сигнал, что они могут оставаться друзьями.

– Кажется, меня всегда тянет к мужчинам поскромнее, – позволила она себе шутливо заметить. – Я могу вообще не упоминать Ханчхоля при тебе. Я жить не смогу, если потеряю тебя из-за этого. Чем старше я становлюсь, тем очевиднее осознаю, что давних друзей никем не заменишь. Подожди, я тебе кое-что покажу.

Яшма встала, подошла к шкафчику и вернулась с зажатым в руке предметом. Она положила вещицу на ладонь Чонхо.

– Помнишь, ты много лет назад перекинул этот камушек в наш двор? Он до сих пор со мной.

Чонхо всматривался в гладкий зеленый камушек и ощущал, что у него в ладони сконцентрировалась вся полнота вещественных и духовных средств, которыми люди держатся друг за друга по жизни: слова, воспоминания, жесты, бессмысленные безделушки, которые становятся талисманами, а потом – по истечении времени – вновь оборачиваются никому не нужными побрякушками. Камушек казался одновременно непостижимо тяжелым и беспечно легким. Чонхо вернул его Яшме.

– Не волнуйся, никуда я от тебя не денусь.

Глава 19 Заморозки

1934 год

Весь род мужской можно разделить на людей двух категорий. В первую категорию – гораздо более многочисленную – входят те люди, для которых наступает момент в жизни, когда они понимают, что они не смогут добиться большего успеха, чем их нынешние достижения. Тогда человеку приходится придумывать, как бы дать рациональное обоснование своей жизни и научиться довольствоваться ею. Беднейших из нищих этот момент настигает поразительно рано, до двадцати лет. Те, кто воспользовался благами образования, постепенно приходят к тем же переживаниям где-то в промежутке между 30 и 40 годами. Для некоторых в силу происхождения, амбиций или талантов время подведения итогов наступает около 50 лет, когда мысли о том, что пора закругляться, кажутся уже не столь невыносимыми.

Ко второй категории – чрезвычайно малочисленной – относятся люди, которые до самого конца жизни не отказываются от роста вверх и вширь. Ким Сонсу принадлежал к этой группе не только по факту происхождения, которое обеспечило его плодородными полями сразу в четырех уездах, но и вследствие брака с единственной дочерью министра. Вместо того чтобы усыновить какого-нибудь родственника мужского пола, тесть Сонсу предпочел после смерти оставить в наследство все накопленные богатства дочери. К тому же первый двоюродный брат Сонсу – единственный отпрыск его дяди – уже на следующий год погиб весьма нелепым образом: сердце отказало ему во время утех с миловидной молоденькой любовницей. Дядя Сонсу еще не успел отправиться на тот свет, а Сонсу уже оказался его наследником. Таким изящным образом благосостояние двух ответвлений семьи слилось воедино.

Сонсу был человеком широких взглядов и достаточно сведущим, чтобы осознавать, насколько ему несказанно повезло. Временами он даже ощущал, что жизнь была неоправданно щедра к нему. В возрасте 51 года он был в самом расцвете сил: все еще ходил на работу, регулярно выпускал книги и был не столь рассеянным и ленивым, как многие из сверстников. Среди его знакомых было предостаточно людей, которые бесцельно слонялись по жизни, не будучи способны найти себе стабильное место работы. Экономика рухнула, а с нею закончились и лучшие времена для их семей. Некоторые потеряли волю к жизни. Уже прошло три года с того момента, как его друг-драматург прыгнул с моста в реку Ханган. Сонсу хранил печаль – какое-то время. Однако с возрастом он находил себя все менее способным испытывать сочувствие к окружающим. Невзгоды других людей лишь укрепляли в нем веру, что он был человеком исключительным. Его знал и уважал весь Сеул, если не брать в расчет ушедших в подполье коммунистов, которые все равно должны были скоро сдаться под давлением властей.