Звери малой земли

– Благодарю вас за готовность помочь. Очень неудобно просить о поддержке незнакомого человека, тем более – женщину… – пробормотал он, уставившись в стол, словно пытаясь избежать ослепительного взора ее черных глаз. Затем он с горем пополам описал, что они с товарищами по оружию запустили сразу несколько «инициатив» как на Корейском полуострове, так и за его пределами. Главы отдельных активистских групп и вооруженных формирований, действовавших в Маньчжурии, Приморье и даже в США и на Гавайях, желали создать единый командный центр – временное правительство в Шанхае. Тем временем на территории Кореи предпринимались попытки уговорить всевозможные фракции последователей чхондогё[27], христиан, буддистов, националистов и коммунистов объединиться в одномоментном всеобщем провозглашении независимости.

– Все наши мероприятия требуют значительных ресурсов: на обеспечение и вооружение солдат и активистов, на обустройство контор и тайных квартир, на печать памфлетов и манифестов, на перевозку людей через границу, на подкуп чиновников и вызволение товарищей из тюрем. Я мог бы назвать еще с сотню статей расходов. Мне приходится постоянно искать новые источники финансирования, – извиняющимся тоном пояснил Мёнбо. На его щеках совершенно неожиданно и трогательно, особенно для такого серьезного и солидного человека, выступил румянец, как у мальчишки.

– Практически все друзья отвернулись от меня. Даже мой младший брат не желает видеться со мной. Из всех членов семьи только жена и сын поддерживают меня, – проговорил он с горькой улыбкой. Дани ощутила неприятную боль, будто ее укололи чем-то острым.

– Вам нет нужды оправдываться. Я все понимаю. Вам повезло выйти на правильного человека, – ответила она с ободряющей улыбкой. – Богачи с гораздо большей готовностью тратят деньги на куртизанок, а не на великие дела. По счастью, куртизанки более склонны к благородству, чем люди состоятельные. Я могу привлечь на нашу сторону пять гильдий только в Сеуле. Я руковожу одной из гильдий и знакома с главами остальных четырех. Нет человека, который сможет убедить их с большим успехом, чем я.

– Я ошеломлен. – Мёнбо с таким радостным выражением лица всматривался в нее, что Дани и сама ощутила прилив душевных сил. – Наконец я нашел правильного человека.

По дороге домой Дани размышляла об этих словах и о том тоне, с которым их произнес Мёнбо. Она тревожно вопрошала себя, был ли в этом признании какой-то тайный смысл, или это были совершенно безвинно оброненные слова. В глубине сердца она ощущала, что за ними крылось нечто большее, чем воодушевление от встречи с готовым прийти на помощь человеком. Эта мысль неожиданно доставила ей немалое удовольствие, заметно облегчившее приступ тоски, в который ее повергло письмо Сонсу. Дани подумалось, что как раз нравственная расхлябанность делала Сонсу одновременно более доступным и менее желанным. В свою очередь, моральная порядочность делала Мёнбо более неприступным и от того только более достойным уважения. Размышляя над этим, она проходила по укрытым снегом улицам, синевато-серым в тени и блистательно-золотым в свете готовящегося к заходу солнца. Окружающий мир показался ей более прекрасным и живым, чем обычно. И она ощутила себя молодой. Давно она так не чувствовала себя, возможно, многие годы.

* * *

Как-то вечером в ворота тихо постучались. Яшма вышла на звук, ожидая увидеть знакомое лицо Чонхо. Вместо него перед ней предстал статный господин, который, поздоровавшись, вежливо поинтересовался, дома ли тетя. Яшма вернулась в дом и сообщила о визитере. Дани, накинув плащ, вышла к нежданному гостю.

– Ты не ответила на мое письмо, – заявил ей Сонсу без лишних прелюдий. На нем была стильная шляпа со средними полями и новое пальто из изысканной английской шерсти. От его крепкого, сытого тела веяло свежим запахом одеколона и крепким здоровьем. Но лицо его было преисполнено печали.

– Надеюсь, ты понимаешь, сколь виноватым я себя ощущаю. Я не должен был уезжать в Японию без тебя… – продолжил он. Ступни Сонсу были вдавлены в землю, будто бы демонстрируя всю незыблемость его намерений. Над его головой завертелись снежинки, зависавшие в воздухе, подобно пушинкам одуванчика. Холодные кристаллы были столь невесомыми, что их падение казалось бесконечно долгим.

– Ты действительно выглядишь виноватым, – ответила она. – Но знаешь, что тебя выдает? Голос. В нем не слышно чувства вины.

Дани развернулась и собралась было удалиться, но тут он схватил ее за руку. Уверенным движением он развернул ее лицом к себе, удерживая ее второй рукой за поясницу. Наконец, он поцеловал ее.

За миг до поцелуя, когда она осознала, что он собирался сделать, ей еще думалось, что она отшатнется в отвращении. Но когда их губы встретились, ей захотелось как можно дольше продлить поцелуй. Она испытывала исступленную радость от сознания того, что он вожделеет ее. Когда они отпустили друг друга, она признала со вздохом:

– Нет, я не ненавижу тебя.