Звери малой земли

Синематограф «Гранд-Ориентал» – роскошное палаццо с залом на две тысячи человек, где проходили киносеансы, варьете-шоу, танцевальные спектакли и пьесы, – был, без всяких сомнений, крупнейшим увеселительным заведением Сеула, даже более престижным, чем театр «Чосон». И именно здесь ее считали звездой.

– Талант, подобный вашему, встречается лишь раз, может быть два раза, в поколение. Я хотел бы обеспечить вам внимание, которого вы заслуживаете. Начнем с новой постановки, где у вас будет ведущая певческая роль. Возможно, «Сказание о Симчхон»[43]. Публика помешана на адаптациях средневековых романов. Они дают им более чем достаточно оснований для проявления чувств и проливания слез. И, разумеется, такие постановки без особых сложностей можно согласовать с японскими цензорами. – Директор Ма выдержал паузу. Руки он сложил домиком, кончики пальцев легко касались друг друга. – И одновременно хотел бы предложить вам записать новую пластинку. Оригинальные джазовые композиции и вальсы для вас напишет мой знакомый композитор, который учился в Токио. Как вам мое предложение?

– Я поражена, что вы такого высокого мнения о моих способностях. – Лицо Лилии залилось краской.

– Госпожа Лилия, вы обладательница безупречного голоса. – Ма снова улыбнулся. – Мне известно, что вы племянница прославленной куртизанки Ким Дани. Лет пятнадцать назад весь Сеул был у ее ног. Я хорошо помню ее… Восхитительная дама с умом и храбростью, ничем не уступающими ни одному мужчине. Но ваш триумф затмит ее известность. Я в этом уверен.

Глава 15 Ночные пташки

1928 год

Весной, когда Лилии и Яшме исполнилось по 20 лет, их дом наполнился приятными хлопотами и суетой. Служившая у них на побегушках девушка постоянно носилась с записочками от одной хозяйки к другой. Сами же молодые госпожи проявляли склонность мечтательно вглядываться вдаль и неожиданно улыбаться собственным мыслям.

Называть их девушками уже нельзя было никоим образом. Большинство крестьянок их возраста уже имело одного-двух детей, а самым вожделенным куртизанкам было скорее 15, но никак не 20 лет. Однако и Лилия, и Яшма только начинали ощущать себя женщинами. Каждой из них казалось, словно она заполучила в свое распоряжение некий тайный пароль, который мог изменить все ранее известные ей правила жизни.

Хотя она ни разу не заговаривала о нем, всему дому было известно, что директор Ма был любовником Лилии. Не прошло и месяца с премьеры «Сказания о Симчхон», как он в антракте направил ей в гримерку приглашение разделить с ним ужин. Когда она покинула театр поздней ночью, у бокового входа в «Гранд-Ориентал» ее уже поджидал черный автомобиль. Ма, в изящной федоре и черном костюме с выглядывающим из кармашка пиджака белоснежным платочком, открыл ей дверцу.

– Поехали, отметим твой успех. Выбирай любое место, – сказал он, когда Лилия устроилась на пассажирском сиденье. Ее нос переполнил его аромат: свежесть одеколона в сочетании с теплым насыщенным запахом табака. – Весело бывает кататься на машине, правда же? Летом я сниму крышу, чтобы ветерок играл твоими волосами. Бесподобно освежает! – продолжил он. Она упивалась каждым его словом. Он уже давал понять, что они будут вместе и в будущем, и, рассказывая о том, что ему нравится, не забывал подумать и о том, что ей могло понравиться. «Вот что значит быть любимой», – подумалось Лилии. Никто прежде не уделял ей столько внимания, а потому она влюбилась в него прежде, чем он предложил ей стать его любовницей.

С тех пор каждый вечер ее ждал черный автомобиль, выкупленный им у французского магната, который сколотил себе состояние на золотых приисках. В большинстве случаев они предавались спешным любовным утехам прямо в машине, чтобы он успел вернуться домой к жене и трем детям. Когда это случилось с ней в первый раз, Лилии было необычайно стыдно. Они припарковались на улочке, которая купалась в приглушенном свете весеннего заката. Было нетрудно рассмотреть, что происходило в авто. Но с течением времени она осознала, что это нарушение приличий приводило его в ничуть не меньшее возбуждение, чем езда на скорости с опущенной крышей. Это было пристрастие, удовлетворения которого он не ожидал и даже не искал у жены. Лилия поняла это на инстинктивном уровне и преисполнилась гордостью, что она единственная женщина, которая могла подарить ему желаемое. Но всякий раз, когда ей удавалось уговорить его провести ночь в ее спальне и он засыпал, заключив ее в умиротворяющие объятия, Лилия забывала всю горечь и недовольство, которые она когда-либо испытывала, и сожалела по поводу тех, кому не дано ощутить такое счастье.

Было уже 10 часов вечера. Чонхо стоял у двери своего наставника, прислушиваясь к негромким голосам и клюя носом.

– …Надо поддержать крестьян-арендаторов, которые выступили против «Восточной колонизаторской компании»…

– …То есть отказываемся от Приморья? Не надо было доверяться Красной армии…