Звезда Аделаида - 2

Между тем, пока Северус пытался отцепиться от Гарри, Папенька продолжал уже реветь басом так, что уши закладывало, словно отдавая приказ когорте легионеров, не меньше.

- Уважь нас, наконец-то, Господин дома, ибо нельзя чужестранцу лицезреть наши семейные, родовые Пенаты и Лары! Изгони его прочь да поскорее! Ну же, сыне мой Северус! Или столь любезен тебе сей гость твой, что и оторваться от него не в силах?!

Северус оскорбился и… опять покраснел. Он сам почувствовал, как кровь прилила к щекам, и ему стало стыдно перед домочадцами. Снейп собрался с силами и крикнул, перекрывая бас Папеньки:

- Вон! И ждать у моего х`нарых`-х`э-для-спанья снаружи! Снаружи, Поттер, запомнили?!

Поттер укатился колобком куда-то в тёмный коридор прямиком по направлению к спальне Северуса - поджидать профессора.

А тот взглянул, насупившись, на брата и Папеньку.

Квотриус переменился в лице - в сияющих звёздным блеском прекрасных глазах проступила, уродуя печальный взгляд, нескрываемая, неизжитая даже после прощания с жизнью и со всеми в ней ненависть к Гарольдусу, который и в число этих самых «всех», совершенно очевидно, не был включен, и в святая святых пролез, и говорил долго и нагло, на повышенных тонах с возлюбленным братом о заклинании Enervate. Глядя в суровые глаза недовольного чем-то Северуса, он вспомнил те слова, кои даже не дослушав, провалился в тёмную, душную мглу. То были славословия будущему браку, коий заключает крепко, на всю жизнь любимый брат, и, верно, вскоре уж заключит. Словеса сии, даже только услышанные, заставили его претерпеть муку тяжкую расставания с братом возлюбленным, северным ветром, биением сердца своего, лампадой разума, светочем души, да всем, чем в мире богат был Квотриус. И ради этого печального прощания нужно было воскресать из мёртвых?

И всё вдруг стало серым вокруг, потеряв естественные цвета, предметам и одеждам присущие, всё, кроме… весёлых, смеющихся, ободряющих, добрых и… любящих чёрных, с серебром, плескавшимся на дне неразличимых зрачков, как как ночное беззвёздное небо, освещённое светилом Селены бледной, глаз брата.

Северус склонился к Квотриусу и прошептал совсем тихо, так, чтобы высокорожденный отец не расслышал:

- Я женюсь не по-настоящему. Это игра, навязанная мне отцом нашим и будущим тестем. Я останусь с тобою, и только.

Квотриус улыбнулся в ответ, но улыбка его вышла слабой и вымученной. Нет, он не поверил брату, не поверил даже после того, что тот соделал для него, Квотриуса, а он даже не ведал и малой толики того, что… на самом деле сделал Северус для спасения любимого человека.

Нежно проведя рукой по щеке Северуса, полукровка лишь вздохнул печально.

Но услышав, как сопит возлюбленный брат, опечалился ещё более и произнёс заботливо:

- Ты простужен. Но неужели сие из-за меня? Я помню кровавую воду… там… Прости, не помню, где, но вода была ещё горячей. Неужли остыла столь быстро? Прости, не должен я воспоминать о том, что было со мною, да и не удаётся сие мне отчего-то. Сегодня праздник для всей семьи нашей, но, молю, поверь, и в мыслях у меня желания не было как-либо испортить его. Не знал я, когда плавал в кровавой жиже. Не сказал мне никто о готовящейся трапезе семейной.

Не будем боле о сём и обо мне вообще. Праздник особый у тебя скоро - помолвка скоро…

- Прервись, прошу тебя, и выслушай. Верю я тебе, но печалует меня, что не помнишь ты многого. Сие в раз разучило бы тебя, милый братец, повторять ошибки свои. А о праздненстве семейном самому Господину дома сообщили о сём раб мой камерный, знавший, верно, больше моего, но вот по каковой причине - не ведаю я. О помолвке же вновь попрошу тебя, в раз первый и последний - да не станем о ней. Тема сия весьма неприятна мне, равно, как и вся сия задумка отца высокорожденного женить меня. Говорил же я тебе - не смогу я стать мужем, ибо женщины для меня суть существа бесполые, не возбуждающие ровно никаких чувств.

- Что ж, значит, супруга твоя останется в девицах и не услышать дому твоему, о Господин, ни смеха, ни плача детского? Неужли столь жестоковыен ты? Но как же родишься ты… там, потом, если сейчас не продлишь род свой?

- Пойми же наконец, Квотриус, память потерявший, что не могу я соделаться прародителем самого себя! Время нельзя закольцевать, как говорил ты ещё, когда был разумен. От сего события произойти могут искривления времени и даже пространства, и не только я зачат и рождён не буду, но и все последующие за сим поколением Снепиусы не родятся, и исстреблён будет род наш во веки веков. Все исчезнут, словно и не жили никогда, не зачинали детей и не умирали.

Северус старался говорить мягко, но получалось, что, забыв о присутствии Папеньки, он постепенно злился на неразумие Квотриуса, предлагавшего ему вновь свернуть время в кольцо, и повышал голос.

- Мало понял я, глупец неразумный по сравнению с тобою, о брат мой возлюбленный, мудрейший, из сказанного, но то, что понял, поистине ужаснуло меня. - сказал Квотриус как-то вяло, что мало вязалось с его же словами об ужасании.

Глаза его слипались, и он начал дышать ровно, словно во сне.