Звезда Аделаида - 2

Северус ни на кнат не верил в этих обмусоленных истуканчиков со стёртыми мордочками, а потому и распинался о свадьбе, негожей ему, столь долго и муторно. Дабы порадовать Папеньку, и только-то. А Квотриус принял всё славословие браку за чистую монету размером с галеон или с маггловский соверен, хоть и не ведал о таковых от роду и не узнает никогда.

- А теперь приводи в себя сего чувствительного сверх меры, аки девица юная, брата - бастарда своего чародейством, коим вполне обладаешь и ворожить умеешь ты, сыне мой законнорожденный и наследник, - ласково, но с ноткой грозы в голосе сказал Папенька. - Уж ведаю я сие. Сам не знаю, каково удалось тебе брата почти из бессознательного состояния столь быстро вытащить. Лишь заботит меня теперешняя его словно бы бездыханность.

- Возвращайся же скорее, сыне любимый паче меры, ибо трепещет сердце моё из-за тебя! - обратился он по-детски ко Квотриусу.

Тот всё равно не ощущал сейчас ровным счётом ничего.

- Enervate! Enervate! Квотриус, да как смеешь ты ослушаться воле отца своего высокорожденного, имя тебе даровавшего, дабы я, но не ты был бы женат на сей девице лукавой! - это для Папеньки.

- Поттер! Какая встреча! Вон отсюда к себе в место-для-спанья, и чтобы я вас сегодня ночью не видел! Сказал же, вон!

Enervate!

Квотриус пришёл в себя, не понимая, почему он распростёрт на полу, а высокорожденные отец и брат хлопочут возле него, и не помня, к своему счастью… чем закончились славословия, но несносный Поттер уже вошёл, совершенно трезвый. Хотя бы такой, нормальный, а не упившийся и орущий во всю глотку песни дикарей - и на том спасибо. Спрашивает на варварском наречии, кого «энэрвэйтят».

- Уже никого, Гарольдус. Вы пропустили всё зрелище, по-англски коротко говоря, шоу. А теперь - выметайтесь! Здесь и сейчас вам не место! Кому говорю - вон! - закричал тоже неимоверно уставший от всех перипетий долгого, трудного дня Северус.

- А прекрасный профессор Снейп, сэр, не покажет ничтож… мне, Гарри, как нужно водить волшебной палочкой для «Энэрвэйт»?

- Покажу завтра с утра, для начала оглушив вас тем-что-сбивает-с-ног, Ступефаем.

- А что такое «Суперфай»? И зачем меня глохнуть? Нич… Гарри очень хочет хорошо слышать бьютифул голос профессора Снейпа, сэра, мистера. И видеть хорошо тоже хочет, а то Гарри почти ни хера не видит.

- Повторяю сказанное за утренней едой - не выражайтесь. В общем, потом, позже поговорим. Если так уж невтерпёж, приходите ко мне через полчаса, - сказал, спустивший пары и унявший нервную дрожь при виде милого ему лица и такого желанного стройного тела… Гарри, Северус.

- Ай уилл, тх`энк ю, сэр. Тх`энк ю вэг`и мач. Ай уилл кам ту ю, мистер профессор Снейп, сэр.

- Ну молодец, молодец, только одна ошибка, а теперь - ступайте же прочь. Здесь не место для чужого, гостя, а только для сынов рода.

- А я для ю чужой? Но ведь и ю, профес…

- Да, и я тоже сын этого рода, но через очень-очень-много-пальцев-времени. Вы даже не представляете, Гарольдус, через сколько.

- А я - тоже сын рода?

- Вы мерзкий полукровка без роду и племени, и хватит об этом со мной пререкаться. - начал снова раздражаться Снейп.

Как известно, зельевара можно очень легко разозлить, а вот утихомирить его могли, в своё время, только долг перед Орденом да сам старина Дамблдор. А в этом времени - Квотриус и иногда Папенька, когда прижмёт к тёплой стенке.

Но Северус и тут не удержался при виде красивого раскрасневшегося лица Гарри с потухшими глазами, того и гляди, готового разрыдаться, и пояснил:

- Да, во времени этом перед вами мой («Как сказать-то? А-а, скажем так.») приёмный отец и брат. И оба они - высокорож…

- Сыне мой, почто говоришь ты с гостем своим столь долго? Нам это неприятно - взгляни на брата - бастарда своего. Да и мне в глаза посмотри. - весьма недовольно и даже с угрозой произнёс Папенька нарочито медленно, практически по слогам.

- С удовольствием посмотрел бы порнушку, вот только не любитель я до женщин да времени изучать твоих, сменяющих друг друга снова одна за одной пассий - рабынь, не наберётся и всей жизни, - с ядом в душе подумал Снейп

Он снова сменил милость на гнев, вспомнив об обмороке Квотриуса после долгого любования Поттером, как красивой ёлочной игрушкой, висящей слишком высоко для ребёнка.

Обморок показывал, что не всё с возлюбленным братом ещё так ладно, как хотелось бы после принятия зелий, на которые зельевар угрохал два с половиной (и то, приблизительно) часа шаренья по мглистому лесу. А ещё нельзя было скидывать со внутренних часов, что зельевар простудился из-за обуви или, скорее, её полного отсутствия там, на болотистых кочках, где он и нашёл папоротник утопленника. Правда, пока из-за простуды был заложен только нос, и Мастер Зелий говорил с лёгким французским прононсом.