Звезда Аделаида - 2

Но сейчас не время вспоминать дурное, каким бы страшным оно не казалось, как те воспоминания, из которых Квотриус, наконец-то, выбрался, выплыл, хотя и не умел плавать, на поверхность бытия. Он услышал голос брата и понял, что не молился должным образом молча. Так хоть сейчас, когда славословие началось, нужно наверстать упущенное перед добрыми домашними богами, а значит, вообще очистить разум от лишних, мешающих мыслей и обратиться всею душою к богам вслед за… Странно жёсткими словесами Северуса, северного ветра, в очередной раз поменявшего маловетрие на яростные порывы и, как следствие, злоречивость и язвительность. И это по отношению к добрым Ларам и Пенатам, спасшим им всем, здесь присутствующим, ничтожные их жизнишки! А жаль - Квотриус так любил славословия высокорожденного отца, только были они всегда одинаковыми. Лишь несколько слов менял отец, обращаясь после походов к домашним божествам, оберегавшим Союз его с мачехой и мир, и благолепие, и спокойствие во всём доме, тогда принадлежащем отцу.

- О, прекрасные божества дома сего, да приимете наши скромные дары…

Северус… заметно брезгливо смазал захватанные личины истуканчиков в праздничных, таких же древних, как и сами фигурки, тогах мёдом и жиром.

… - во славу свою. Да вознаграждаем вас за удачный поход дальний на варваров злых и коварных…

Без… ран, лишь с одною, но весьма и весьма злою, много страданий доставившею всем нам троим и сильно многотрудною, кою получил несчастный и несчастливый брат мой - бастард Квотриус…

Сам поименованный Квотриус плохо понимал, о какой многотрудной ране говорит высокородный брат его и чародей, Господин дома. Неужли об этом шрамчике на спине? Но рана не задела никоих органов, даже лёгкого не прошила, хотя меч или кинжал, скорее всего, варварский и мог пронзить его, ибо подумать на варваров легко, а драк и крупных раздоров из-за делёжек добычи в этом счастливом походе не было. Все обогатились, всем досталось много и рабов, и такого драгоценного скота. Надолго ли? Это не волновало ни самых солдат Божественного Кесаря, ни, тем более, их военачальника.

Когда же Северус произнёс:

- За ниспослание Стихий двух могучих брату - бастарду моему Квотриусу во помощь великую и преотменную, да не соделался он инфери мёртво-живым волею творца своего - кудесника Волдеморта, вельми страшного злодеяниями своими и во ниспослание Стихии третьей, сильномогучей, дабы воспользовался брат мой сводный Квотриус во избежание ея, смерти моей жалкой, несчастной и недостойной высокорожденного патриция…

… Полукровка совсем потерял нить славословия. С этих слов и до слов о трофеях вся речь возлюбленного брата, который повышал и повышал глас свой, покуда не соделался он почти что криком, уши раздирающим, была закрыта покрывалом Изиды. Он почувствовал страшную боль, буквально раздирающую и одновременно - невероятно, но… - сжимающую голову, словно бы в мозгу всё кишело странными и страшными воспоминаниями, принадлежащими кому-то ещё, но не ему, Квотриусу! Нет, не ему, не ему, только не ему! Он не выдержит такой муки!

Вот некие неведомые, но отчего-то подчиняющиеся ему, несчастному полукровке Квотриусу, незримые Силы влекут его по воздуху, он при сём лежит на спине с закрытыми глазами, но перед закрытыми глазами мелькает некий источник света, потрескивающий, как маленький костерок у него в сложенных на сердце руках. После же, когда наваждение отступило и можно было вновь безболезненно мыслить, ясно стало, что славословит брат Северус, теперь уже со вдохновением многим… не что иное, как предстоящую свадьбу свою с какой-то высокорожденною патрицианкою.

Квотриус осознал только, что возлюбленный брат оставляет его и меняет на женщину вопреки множественным уверениям, что такового произойти не может, и упал почти замертво. Даже дыхание несчастного на несколько долгих мгновений остановилось - так глубок был его внезапный, испугавший отца обморок. Слишком много страшных испытаний за один долгий день пришлось пережить брату-бастарду.

Северус, не смущаясь действиями высокорожденного Папеньки, хлопающего Квотриуса со всей силы по щекам и трясущего неподвижное тело любимого сына, быстро скомкал славословие, всё же завершив его словами:

- Да обратятся взоры добрые и воистину справедливые ваши на пришедших воинов и да благословите вы Союз мой с девицею Сабиниус Адрианою Ферликциею! Да будет так, о прекрасные божества, преисполненные любови ко всей семье рода Снепиусов. Вы, древние, привезённые с далёкой Родины отца моего, высокородного патриция и военачальника Малефиция Тогениуса и предков его славных, благородных, многосильных, известных на всю Империю Божественного Кесаря! Да благословите брак мой с девицею сей, дабы многоплоден стал он сыновьями крепкими, умными и прекрасными воинами!