Звезда Аделаида - 2

А тебя, Квотриус, я возьму прямо здесь, где мы стоим, на твёрдой земле, устланной травами ещё не до корнца высохшими, на неё же изольёшь ты своё семя. Ложись на спину. Да побыстрее ложись. Я устал терпеть вожделение к тебе.

На этом месте Снейп солгал - у него было сейчас вожделение хоть к дуплу, которое только что в ужасе покинула сова.

- Но… Хотя бы сними с пояса рапиру свою, ибо она может поранить кого-то из нас во время сои…

- Нет, я овладею тобою, как убийца, в окровавленных одеждах и с рапирой на боку. Это моя прихоть.

- Мне раздеться, Севеpус? - говорю я с ожиданием чего-то очень дурного.

Верно, это от неестественного поведения моего всегда ласкового и нежного перед соитием Северуса, коий теперь схож стал с прошедшим многие походы и битвы легионером, таким же жёстким даже в совокуплении с боевым товарищем, насколько я наслышан об их отношениях вообще. А, вообще-то, мало, весьма и весьма маловато будет. Надо было больше слушать старших наёмников, закалённых в боях мужчин.

- Нет, - говорит он отрывисто - Ложись на спину, Квотриус, да шевелись же! Мне уже больно от эрекции.

Странно, но вожделение моё после этих слов Северуса исчезло, словно и вовсе не бывало его, желания моего принять Северуса, высокорожденного брата моего, в объятия, я знаю, недостойные мои.

- Быстро ложись, кому я сказал!

- Северус, душа моя, не лучше ли попозже нам сойтись в объятиях? Когда вернётся дух естественный в душу твою, но не дух насилия, недостойного высокорожденного патриция, коим являешься ты. - молю я.

Но он валит меня на землю, задирая тунику к шее, так, что засаленный ворот врезается в горло и мешает дышать нормально, грубо трогает соски, однако я почти не возбуждаюсь, я - сам не верю, что думаю о… таком - боюсь сейчас своего возлюбленного, ибо, как мне кажется, с трудом, но верю в то, что пpоизойдёт далее. Насилие, грубое насилие надо мною. А что могу я противопоставимть высокорожденному брату и Господину моему? Отказ? Но он воспалит его на ещё большую грубовсть. Значит, лишь согласие со всем, что бы ни произошло.

- А, ну-ка, подтянулся и ноги на плечи! Скорее, не то я Повелеваю тебе, Квотриус непонятливый мой!

Я тут же, нет, не под угрозой Повелевания, но придавливаю полной тяжестью тела своего Северуса к земле, не давая ему подняться - ведь он же слабее меня и тонкокостнее. Но, видимо, анopбиг действительно придала ему неведомых доселе сил, и он поднимается и грубо, насильственно входит в меня. Внутри что-то рвётся, мне так больно, словно меня насилуют. А ведь так оно и есть - Северус, мой нежный Северус, силой берёт меня и прекращает насилие, изливаясь в мой, совершенно очевидно, что порванный анус, очень нескоро. О, демоны и ламии! Смазка у меня так и не выделилась, и он насилует меня вторично, водя рукой по коже на совершенно сухой головке, натирает её, трёт, трёт, трёт… Да когда же ужас сей прекратится?! А он рычит в экстазе:

- Давай же, Квотриус! Что же ты никак не изольёшься?! Почему пенис твой без столь любимой мною ароматной смазки?! Куда дел смазку, подлец?! Что, никак не радушься, что тебя взял сам высокорожденный патриций?! Никак не хочешь кончить - не нравится?!