Звезда Аделаида - 2

А я не знаю, как ответить наиболее смиренно, не выдавая возлюбленному брату его неистовства. Ведь был он обуреваем неестественным вожделением из-за проклятой, да заберут её ламии! - травы анорбиг. И чудится мне, не помнит он ничего, ибо слишком «правильное» количество травы съел и стал невменяем, одурённый ею до состояния «много детей». И как только варварские женщины терпят таковое насилие от мужей своих, не пойму я, думаю, никогда. Столь великим и бушующим, как море штормящее, кое видел я в Марине, когда доходили мы до неё, было желание высокорожденного брата моего Северуса, доселе в любви благородного и нежного.

- Северус, северный ветер мой…

Начинаю я, а у самого дрожит голос от подступивших рыданий о себе - поруганном - и брате, потерявшем достоинство свободного человека, незамешанного в насилиях прочих всадников и легионеров во время столкновения моего, всё ещё возлюбленного потомка, в становище варваров гвасинг того вождя, убил коего Северус.

- Ты ворвался в меня… Овладел ты мною лишь по собственному твоему желанию, моего же не было… в начале. А потом… потом оно появилось, но анус был уже порван, и мне ничего не оставалось делать, как лишь только возбудиться вослед за тобою…

Я знаю, что оно, насилие, было, но прескверно лгу брату, дабы не объясняться долго и не напоминать ему о бешенстве, его охватившем. А что прикажете делать? Рассказывать ему об аноргбиг? Нет уж, увольте. Захотелось ему, видите ли, «много детей». От кого? От меня? Ну, уж позор таковой я на себя не приму. Выставить себя заместо женщины? Сего творения убогого, лишь влагалище имеющего для удовлетворения?.. А что будет, если с женщиною переспать, зайдя к… ней в анус? Впрочем, Квотриус, зашёл ты слишком далеко в фантазиях неуёмных своих, лишь бы отрешиться от боли собственной!

- Ты молчишь, несчастье моё, мой мученик! Значит я соделал это наяву, мой многотерпеливец Квотриус, а не как мне казалось, лишь во сне овладевая тобою, как это было однажды, но на сей раз грубо, неопрятно, третируя тебя.

- Я помню ту ночь, Северус, и твои теперешние слова - прямое доказательство того, что это не ты соделал это, но словно бы вселившийся в тебя зверь дикий… от травы той зловредной, вселившийся в тебя.

- Я, что же это получается… изнасиловал тебя?! - кричит уже брат в ужасе и непонимании произошедшего.

Что мне остаётся делать? Лишь промолчать. Пускай и дальше не понимает, что на самом деле меж нами случилось.

- Ты молчишь, несчастье моё, мой мученик! Значит я соделал это наяву, мой многотерпеливец Квотриус, а не как мне казалось, лишь во сне овладевая тобою, как это было однажды, но на сей раз грубо, неопрятно, третируя тебя.

- Я помню ту ночь, Северус, и твои теперешние слова - прямое доказательство того, что это не ты соделал это, но словно бы вселившийся в тебя зверь дикий… от травы той зловредной, вселившийся в тебя.