Звезда атамана

Среди операций, разрабатываемых Григорием Ивановичем, одна была совершенно неожиданная: Котовский собирался на нескольких сотнях лодок ночью форсировать Днестр, дать бой румынам, слишком вольно расположившимся на чужой земле, затем закрепиться на том берегу реки, либо уйти в ближайшие леса…

Ведь партизан без лесных зарослей не бывает.

Удивительная штука, но румыны разгадали замысел Котовского – то ли обратили внимание на необычное скопление лодок у противоположного берега – слишком уж много «плавсредств» сбилось в кучу, то ли еще что-то привлекло взоры сигуранцы, то ли неплохой стратег, способный расшифровывать замыслы противника, объявился в их штабе – ранним утром в темной вспененной воде Днестра появились два монитора.

Густой пулеметный огонь, открытый с мониторов, в пятнадцать минут превратил несколько сотен лодок в щепки. Под огонь попали и двое рыбаков, собравшихся в недоброе время выйти на лов.

Посмотрел Котовский на лодочные обломки, плывущие по Днестру и, усмехнувшись печально, проговорил:

– Ничего, ничего… Вместо этой операции проведем две других, но покоя румынам не дадим.

Тем более, поведение оккупантов было таким, что обязательно требовало ответа: на удар в спину надо было отвечать ударом в грудь, на пощечину – скользящим хуком, вышелушивающим зубы. Других приемов румыны не признавали.

В ту пору они очень жадными глазами поглядывали на Одессу, – очень уж им хотелось снова совершать променады по Приморскому бульвару и очаровывать своими мундирами местных женщин, но это было сложно: кроме военных игр происходили еще и игры политические.

В мае девятнадцатого года части Красной армии форсировали Днестр и стали теснить румынские войска. Ослепительным воякам пришлось бежать. В некоторых случаях они бежали так поспешно, что даже не успевали надеть штаны – так и драпали в кальсонах. Только ветер посвистывал в зубах, да кальсоны лопались по швам. Заглядеться можно было.

На помощь румынам пришли французы, пришел Деникин и различные зеленые, синие, оранжевые, полосатые, пятнистые и прочие батьки-атаманы, их было много. Некоторых только хватало на пару ужинов у походного костра с румынской водкой или на одну случайную встречу с партизанами, после чего батьки эти исчезали. Но вакантное местечко пустым не оставалось, приходили новые цветные, огородные, садовые, лесные – по породам овощей и деревьев – атаманы.

Сколько их перещелкал Котовский, поопрокидывал в ямы с водой, в овраги – не сосчитать.

Но главной силой оставались все-таки румыны, иногда их собиралось так много, что казалось – они неодолимы, ни пулеметами, ни орудиями их не прошибить.

В конце мая Котовский спланировал проведение рейда на Бендеры. В рейде должны были принять участие только добровольцы… Совершили его без особой подготовки, участвовало в нем всего сто двадцать человек.

Двадцать седьмого числа в предутреннем сумраке котовцы перебрались на противоположный берег Днестра и молчаливым, почти бесшумным валом накатились на город.

Атака была внезапной, резкой, – котовцев поддержали бендеровские рабочие и – совершенно неожиданно – несколько сотен французских солдат, которые симпатизировали рабочим.

Среди румынских вояк началась паника, атаку отбить они не сумели и вновь побежали, драп был сверхскоростной, хорошо отработанный, в беге они обгоняли даже коней. Оружия и техники доблестные воины потеряли столько, что вооружить этим добром можно было несколько дивизий.

Шум поднялся неимоверный, о налете котовцев на Бендеры говорили долго, как долго еще после этого показывали пальцем на солдат в румынской форме. Ехидных улыбок не могли сдержать даже домохозяйки…

Военные успехи давались нелегко, иногда Котовский сутками не выбирался из седла, хотя коней менял регулярно, – коню, особенно верному, в отличие от человека нужен был отдых, иначе конь падет на скаку. Сам переломает ноги и хозяина покалечит.

Котовский был назначен командиром Второй стрелковой бригады: это три полка, возглавляемые опытными командирами, тремя «К» – Колесниковым, Курковским, Криворучко. В бригаду вошли также несколько других боевых единиц: партизанский отряд самого Котовского, на счету которого числилось уже полтора десятка лихих рейдов, артиллерийский дивизион и несколько отдельных партизанских групп.

Народ был обстрелянный, воевать можно было, включили бригаду в состав дивизии Якира, но что-то в боевой судьбе ее не сложилось, пошло наперекос – вскоре бригада угодила в окружение. И не Григорий Иванович был в этом виноват – Одесса вновь оказалась в руках деникинцев, дорога к своим оказалась перекрыта не только румынами и приспешниками-атаманами, но и петлюровцами. Петлюровцев было много – горластые, дикие, они зверели, когда сбивались в толпы. И вооружены были хорошо – Антанта тратила на них деньги немалые.

Предстояли бои, тяжелые бои. Котовский собрал свою бригаду – всех: пеших и конных, тех, кто сидел на пушках и тех, кто с партизанской хитрецой посматривал по сторонам (Григорий Иванович сам был партизаном и хорошо понимал этих людей), – поднялся на короб перевернутой фуры: