Звезда для гитариста

– Спасибо, что ты есть, – тихо говорит и быстро отстраняется. – Никогда не встречала таких людей, как ты. Не везло мне.

– Это мне повезло. Только хватит болтать, доставай балык и хлеб, – киваю в сторону угла, а Вера не отходит.

– А можно я тебя съем? – в ее голосе проклевывается нежность и легкая юморинка.

– Как на счет утром? – хитро усмехаюсь. – Я сейчас оголодавший, почти дохлый пес. Боюсь, что не прожуешь.

– Ладно, балык так балык, так и быть – тебя на завтрак оставлю, – Вера отступает, опустив привычно плечи, отчего кажется еще меньше, чем она есть. Теперь я знаю ее реальный возраст, знаю частично о ее жизни, но пока молчу, потому что это на самом деле больно.

Я ловлю легкую улыбку на желанных губах, вижу, что девушке стало немного легче, а мне морально хреново, но показывать не собираюсь. И курить хочется, а сигареты закончились еще в подъезде. Глупо шкуру порвал, теперь, как инвалид, даже обнять свою женщину толком не могу. Но нам бы выбраться из всей этой ереси. Я знаю на что способен  Егоров. Он отца свел в могилу, он Чудакову… Да, дела не закрыты, доказательств нет, но я уверен, что это его рук дело. Злопамятная мразь. Но зачем ему хрупкая девушка? Зачем убивать всю ее семью? У меня от чтения дела в кабинете Дани по коже не просто ползли мурашки, я думал свихнусь на месте. Родители сгорели заживо, якобы от взрыва газа. Девушка числилась погибшей, но я теперь знаю, что там, вместо нее, сгорел кто-то третий. А Веронику, которой было едва ли двадцать, украли и…

От нервов сжимаю кулаки, не замечая, как под пальцами разламывается деревянная подставка для чая.

– Игорь? – Звезда выглядывает с опаской из-за двери холодильника.

– Проверяю, есть ли в руках сила, или совсем хиляк теперь, – высыпаю остатки подставки на стол, а девушка достает еду и выкладывает рядом.

– У тебя очень сильные руки, – говорит невзначай и ведет головой, будто смахивает непрошенные слезы.

– Вер, – зову, но она не оборачивается. Достает нож и нарезает быстро мясо, трет сыр, укладывает все это на хлеб и отправляет в духовку. Ловко очищает листья капусты и быстро шинкует на доске, а я слежу за ее движениями и любуюсь изгибом шеи, что приоткрылась из-за коротких волос.

– Что? – спрашивает она, немного замедлив нарезку.

– Я все не врублюсь, почему ты сегодня утром так напала? Зачем себе больно делала?

Она откидывает нож в сторону, тот отлетает к мультиварке и переворачивается. Вера сжимает пальцами столешницу и говорит еле слышно:

– Потому что, – качает головой и сильно горбится. – Потому что дура.

– Иди сюда, дурочка моя, – стараюсь не шевелиться, бок разболелся до пульсирующей боли. – Я хочу твои губы. Я хочу твой язык. Сюда иди, булавка. Не заставляй меня подниматься.

– Шантажируешь?

– Нет, угрожаю. Посмей не подойти, увидишь, что будет, булавка.

– Какой грозный волчара, – усмехается Вера и снова берет нож. Она со спины кажется маньячкой: так неистово рубить капусту даже я не умею.

– Ну, все-е-е, ты доигралась...

Глава 37. Звезда

– Гроза, тебе говорили, что ты упертый осел?

– Упс, – он встает за спиной, сжимает сильными руками мою талию, тянет на себя, вжимая в свой живот и напряженный пах. – Уже не волк? Уже осел?

– Да, Иа, иди за стол и не распускай руки, – хочу снять его пальцы, но больше для вида – мне нравится, когда он касается, когда ведет себя чуть настойчивей, чем нужно. Я чувствую в его ладонях защиту. Они будто стирают прошлое, то, что оставило на моей душе глубокие рубцы. Это еще хорошо, что я выжила, другие девочки…

От воспоминаний бросает в жар, прикрываю глаза и падаю на плечо Игоря затылком.

Горячие губы скользят по коже, язык ласково лижет шею, и зубы прикусывают кончики коротких волос.

– Я говорил, что ты охрененная? – шепчет Вульф, шумно потянув носом воздух, а мне хочется запрокинуть голову и поддаться ласке, почувствовать его язык, его власть. Его целиком.

Но я отстраняюсь. Он ранен, и нельзя перегибать палку, все это неизвестно, чем закончится.

– Давай без лишней ванили? – капитулирую, а сама подрагиваю от тягуче-обжигающих поцелуев за ухом. – Она сейчас не к месту.

– Эй, – дуется он наигранно, – она всегда к месту, если класть ее в десерт, а не мясо, – Игорь запускает пальцы в мои непривычно-короткие волосы, а вторую руку, что лежала на животе, заводит под футболку и по-хозяйски сминает грудь, выдавливая из меня стон. Крутит сжавшийся сосок и трет его между пальцами, заставляя скрипеть зубами от наслаждения и легкой колючей боли внизу живота и жара между ног.

– Тебе нужно отдохнуть, перестань, – почти рычу, сдерживая откровенные порывы налететь на него со всей мощью своей нерастраченной страсти.

– Боишься, что не выдержишь и нападешь?

– Самоуверенный баран! – поворачиваюсь к нему лицом, чтобы в шутку стукнуть, и замечаю, что в пальцах все еще зажат нож.