Звезда и крест генерала Рохлина

— Сейчас разыграем с тобой одну сцену, чтобы запутать боевиков. Они контролируют наш эфир. Когда я буду ставить боевую задачу, ты в ответ мне будешь говорить вот эти слова, — Рохлин протянул комдиву исписанный листок бумаги. — Будем отвлекать основные силы боевиков в другой конец города, чтобы облегчить нашим задачу.

К Рохлину подошел оперативный дежурный:

— Товарищ генерал, у нас новые потери: убит начальник штаба тридцать третьего полка Корниенко, ранены командир двести пятьдесят пятого полка Рудской, заместитель командира двадцатой дивизии Акимов, командир семьдесят четвертой бригады Бахин. Основные потери от минометного обстрела.

Рохлин выслушал и мрачно заключил:

— Лучшие командиры.

Он давно заметил: лучшие на войне всегда оказываются самыми уязвимыми…

В этот же день был ранен Лихой. Он вместе со спецназом МВД отбивал атаку боевиков у Института нефти и газа. Когда атака прекратилась, Никищенко сказал Лихому:

— Пятая за последние два часа. Еще пара атак и боеприпасов не останется.

Вскоре начался обстрел из минометов. Рядом разорвалась мина. Лихого и Никищенко накрыла волна щебня и песка. Никищенко вылез из-под обломков, весь в пыли, и подполз к тому месту, где лежал Лихой. Разгребая руками мусор и щебень, он вытащил сотоварища. Тот был сильно контужен. Из ушей текла кровь. Никищенко подозвал бойца спецназа, они вместе взяли Лихого за руки и за ноги и быстро понесли в санчасть.

— Да крепко ему досталось, — осмотрев Лихого, сказала Варя. — Готовьте к отправлению в тыл.

В это время к машинам, где разместили раненых, подошли Рохлин и Скопенко.

— Виктор, вместе с ранеными необходимо отправить в тыл и беженцев, — сказал Рохлин. — Дай информацию, что с консервного завода людей можно эвакуировать.

Самолетом Лихого привезли в волгоградский гарнизонный госпиталь. Раненых было много, и он, вместе со всеми ожидая своей очереди, лежал в коридоре. Откуда-то сбоку, где то и дело хлопала входная дверь, несло холодом, и Лихой, чтобы не замерзнуть, несмотря на боль, старался поочередно шевелить ногами и руками. Наконец его переодели в больничный халат и определили в палату. Размышляя о превратностях судьбы и думая, что ему в отличие от других, все же повезло, он лежал на кровати и смотрел в потолок. И не заметил, как в палату вошла жена. Она села рядом и вдруг, опустив голову ему на грудь, разрыдалась.

— Ты что, Маша? — Лихой погладил ее по волосам. — Я ведь живой.

Успокоившись, она достала из сумки продукты:

— Кормить тебя буду. Теперь никуда от меня не денешься, я буду возле тебя постоянно. Устроилась в госпиталь санитаркой.

В палату заглянула старшая медсестра:

— Мария, пойдем, прибыла еще одна партия раненых.

Они вышли во двор, там персонал госпиталя разгружал машины с ранеными, развозил их по палатам. А бойцы, которые уже пошли на поправку, собирались в госпитальном клубе, смотреть и слушать местных артистов.

Небольшой зал клуба быстро заполнился, на сцену вышла Ольга и обратилась к раненым:

— Дорогие ребята! Желаем вам скорейшего выздоровления и скорее вернуться домой. Примите наши скромные рождественские подарки.

Подростки из школы «Надежда России» вынесли небольшие сувенирные свертки и стали раздавать солдатам и офицерам.

— А сейчас перед вами выступит ансамбль русской песни «Веснушка», — продолжила Ольга.

На сцену вышли несколько молодых женщин: все, как одна, русоволосые, голубоглазые, с радушными светлыми лицами, они будто и впрямь привнесли с собой в зал частичку весны. Лица раненых солдат и офицеров смягчились и подобрели. «Жди меня, и я вернусь…», — запели женщины песню времен Великой Отечественной войны на стихи Константина Симонова.

По окончании концерта к одной из певиц подошла Ольга и потихоньку шепнула:

— Надежда, ты помнишь свою симпатию из корпуса, который в октябре провожал тебя после концерта? Еще до войны.

— Алексея? — переспросила Надя. — Конечно, помню. Еще как помню! А что, он здесь?

— Мне показалось, когда привезли раненых, на носилках был он.

— Ой, что ты, не может быть!

— А может быть, я ошиблась, давай проверим.

Женщины, переодевшись, направились к начмеду полковнику Урину.

— Василий Семенович, к вам поступили раненые, можно посмотреть список?

Урин не возражал.

Лихорадочно пробегая глазами множество имен, Надя увидела знакомую фамилию, сердце застучало быстро-быстро, казалось, вот-вот оно выскочит из груди.

— А можно к нему сейчас пройти?

— Можно. Но имейте в виду, у него ампутирована правая нога. Его разместили в третью палату в хирургию, — сказал Урин. — Если пойдете к нему, не забудьте накинуть халаты.

— Да-да, мы сейчас же пойдем к нему, — твердо сказала Надя.

Переодевшись, женщины осторожно приоткрыли дверь палаты, где лежали раненые.

— Заходите, заходите, красавицы, — позвал их молодой офицер, лежащий на ближней от двери кровати.

Они вошли, и Надя в углу четырехместной палаты, у окна увидела Алексея. Он лежал, глядя в потолок безжизненным взглядом. Затем, видимо почувствовав, что на него смотрят, перевел взгляд на вошедших женщин и вздрогнул от неожиданности.

— Зачем вы пришли сюда? — отвернувшись к стене, глухо сказал он.