Звезда и волк (СИ)

Сирона не могла держать его во рту слишком долго — она начинала задыхаться, у неё сводило челюсть, но она всеми силами пыталась заставить брата кончить и без погружения в её глотку. У неё был длинный, невероятно удобный язык, сводивший его с ума, она всё ещё могла касаться его им или губами, она всё ещё могла заставлять его запрокидывать голову назад и дышать ещё тяжелее, почти рычать. Она была бы плохой сестрой, если бы так и не сумела довести его до оргазма. Очень, очень плохой сестрой.

— Я люблю тебя.

Имлерит говорил это Сироне каждый день, каждый раз, когда они оказывались рядом, но сейчас, когда он, притянув её к себе наверх, стирал с её лица остатки собственной спермы, это звучало особенно извращенно — почти грязно и постыдно, именно так, как все считали с самого начала. Но для них двоих это не имело никакого значения. Среди ночей, которые они проводили вдвоем в самых дальних и холодных уголках Пустоты, не было никаких «всех» — были только они и никого, кто мог бы осудить их за грязь или извращенность собственной любви.

========== В последний раз… ==========

Это должно было случиться сегодня.

Сирона бродила по залу, пыталась найти себе место, но её мысли не давали ей покоя, заставляя снова и снова мерить шагами помещение. Пятнадцать шагов в одну сторону, пятнадцать в другую: она сделала это уже около сотни раз, но ни капли легче ей не стало. Её мучили чувства и ощущения, яркие предчувствия и видения, они преследовали её уже несколько дней. Сегодня Имлерит должен был уйти, должен был погрузиться в сон, как и все остальные столпы, сегодня она должна была сказать ему о том, что её преследует.

Из всего, что у неё было, единственным, чем она дорожила, всегда оставался брат. Он защищал её, заботился о ней, он любил её и она любила его в ответ. Они были ближе, чем большинство братьев и сестер во вселенной — их связь выходила за рамки разумного, отражалась на их отношениях, хранилась в древних пророчествах и должна была быть сильнее любой другой. Сироне совсем не хотелось это терять, едва получив возможность этим наслаждаться. У них было так мало времени, какое возможно было посвятить друг другу, что казалось кощунством позволять ему уходить так рано — он должен был остаться, должен был забрать её с собой, если когда-нибудь ей суждено забыть его и потерять всё, что связывало их сейчас.

— Сирона, — она чуть было не подскочила, когда брат коснулся её ладони своей рукой и вынудил обернуться.

Она так долго ждала, так сильно нервничала, что не заметила, как церемония его посвящения закончилась. Он выглядел усталым: его яркие, как горящие угли глаза потухли, а широкая спина казалась сгорбленной, словно вместо словесного посвящения он прошел сквозь несколько часов изнурительных физических тренировок. Ей хотелось обнять его, но в зале, как говорили старшие, не положено заниматься такими вещами. Разве это имело значение, если старших здесь не было, а Имлерит должен был уйти уже через несколько часов? Она могла делать всё, что угодно, если это было важно для них двоих.

— Не уходи, — девушка была намного ниже своего брата и их объятия всегда смотрелись немного странно, и когда она делала это так отчаянно, сжимая руками ткань его чёрной мантии, казалось, что ей хочется по меньшей мере вскарабкаться по нему наверх. — Не уходи или забери меня с собой. Я не хочу тебя забывать.

Маленькая Сирона всегда удивляла его: когда выгораживала его и его поступки перед старшими; когда всюду ходила вместе с ним; когда признавалась ему в любви или оказывалась настолько взрослой, что у него кружилась голова. Она удивляла его даже сейчас, когда говорила о чём-то, о чём он не имел ни малейшего понятия. Даже если бы ей очень захотелось, она не смогла бы его забыть — они всегда будут связаны, всегда будут возвращаться к одному и тому же состоянию, призванные вместе менять эту вселенную. Имлерит понятия не имел, когда это случится и при каких обстоятельствах, но знал, что Сирона не сможет забыть его, через что бы ей ни пришлось пройти. А он никогда не сможет забыть её, как долго ему ни пришлось бы спать.

Она была его Звездой, он был её Волком — они были предназначены друг другу и уже никогда не смогли бы разойтись. Он читал об этом, он изучал это и чувствовал. Он знал это почти наверняка.

— Я не могу, — Лорд Заточения покачал головой, крепко прижимая сестру к себе, едва заметно коснулся губами её макушки. — Но я не позволю тебе меня забыть. Я обещаю, что найду тебя, где бы ты ни находилась. Я сделаю всё, чтобы ты вспомнила меня, если вдруг забудешь.

— Я видела, что будет, — ещё крепче цепляясь пальцами за тёмную ткань, Сирона нервничала и могла бы расплакаться, если бы только умела, уткнувшись в грудь своего брата. — Я не хочу погружаться в этот кошмар, я не хочу забывать тебя и жить… так. Я — твоё предназначение, а не то, что я видела эти три дня! Не позволяй мне оставаться здесь и уходить туда, такого не должно быть!