Звезда курятника

   Услышав вопрос, заданный Кочерыжкиным, Душка понял, что надо срочно спасать ситуацию. Предприимчивый помощник выдернул из светлых льняных штанов сливочного цвета рубаху свободного покроя без пуговиц, сдернул с веревки сушившуюся там белую панаму и помчался за угол, на ходу отрывая от полотняного чепца широкие поля с завязками.

   – С ума сошли? – неизобретательно повторил Эдуард Рудольфович, с брезгливым удивлением глядя на безостановочно визжащую кадровичку.

   – Психиатричку вызывали? – крикнул Душка, залетая в коридор.

   Нижнюю половину лица он замотал оторванным фрагментом панамы, а остальное колпаком нахлобучил на голову. Светлые штаны с рубахой навыпуск в полутьме коридора вполне могли сойти за медицинскую форму.

   Кочерыжкин отпрянул, пропуская самозваного санитара. Виктор ворвался в кабинет и остановился, увидев, что верещит вовсе не журналистка. Виктория же при виде исполненного решимости мужика в белом оборвала визг и вполне членораздельно прокричала:

   – Никто не сошел с ума, просто у нас в кабинете мышь!

   – Санэпидстанция! – находчиво гаркнул Душка, моментально перестроившись. – По причине нашествия грызунов объявляется всеобщая эвакуация!

   С этими словами он сгреб в охапку журналистку и поволок ее к выходу.

   – Я за подмогой! – крикнул ошеломленному Кочерыжкину Герман, устремляясь следом. – Эдуард Рудольфович, забаррикадируйтесь в кабинете и никуда не выходите! Лелик, пристрели ее!

   – Бабу? – немного удивленный громила развернулся к Виктории.

   Та снова завизжала.

   – Мышь! – прокричал из коридора Герман.

   – У меня ж, блин, пукалка! – развел длинномерными руками охранник. – Че ее, газовый возьмет?

   – Тогда бери живьем! – прокричал уже от самой двери убегающий Дудликов. – Уф-ф!

   Выскочив на улицу, он шумно вздохнул и огляделся. Душка, набрав скорость, с разбегу проскочил через дорогу и уже был почти на середине скверика. Журналистка в его медвежьих объятиях визжала, как минуту назад кадровичка, и безостановочно лягала Виктора ногами. Тот охал, отклячивал зад, взбрыкивал конечностями, но пленницу не выпускал.

   – Молодец, Душка! – с признательностью в голосе прошептал Герман, торопливо пересекая улицу.

   И тут с лавочки под памятником Жукову поднялся коренастый загорелый парень с плечами такими же бронзовыми и крепкими, как у монументального маршала.

   – Не лезь не в свое де…

   Не договорив начатую фразу, Виктор Душин пискнул, как мышка, и упал на колени, выпустив из рук свою беспокойную ношу.

   – Слышь, подруга, кто этот придурок? – профессионально заламывая Душке руки, поинтересовался спаситель у журналистки, мстительно пинающей Виктора по голеням острыми носками туфель.

   – Лазарчук, я так рада тебя видеть! – не прекращая тиранить несчастного Душина, воскликнула журналистка.

   Дудликов, едва дошедший до середины улицы, проворно попятился назад, вызвав этим негодование у водителей автомобилей, которые протестующе заревели клаксонами и заскрежетали тормозами.

   Серега проверил документы придурка, который неожиданно и бесцеремонно уволок меня из торгово-закупочной компании. Ненормальный, маскирующийся под санитара, имел при себе служебный пропуск в фирму «Атлант» и удостоверение помощника-референта президента общественного благотворительного фонда «Светлый путь» на имя Виктора Степановича Душина.

   – Ничего себе благотворительность! – не сдержалась я. – Напал на беззащитную женщину, скрутил и потащил!

   – Хотел как лучше, – угрюмо буркнул санитар-референт.

   – Чего ты, приятель, хотел, я еще выясню, – пообещал ему Лазарчук. И посмотрел на меня: – Отпустить его или задержать? Могу вызвать ребят, запрут шутника на пару суток.

   – Не надо запирать, – попросил Душин.

   – Тогда ты сам не запирайся, давай колись: записка и дохлая веретеница – уж не твоих ли рук дело? – строго спросила я, связав бессмысленное похищение меня из «Атланта» с предыдущими идиотскими акциями устрашения.

   – Записку я писал, а кто такая веретеница, не знаю, – неохотно признался Душин.

   – Как это – не знаешь? – вскинулась я. – Размалеванная безногая ящерица, подброшенная в мою сумку, вот кто такая веретеница!

   – Ящерица? – удивился Виктор. – Ну, поганка продавщица! Я же просил неядовитую змею вроде ужа, только не такую приметную, чтобы по морде не понять, что это за гадина!

   Лазарчук с видимым интересом слушал этот разговор. Когда я отпустила Душина, взяв с него клятву впредь не совать в МОИ дела свой длинный нос, а в мою сумку – всякую дрянь, капитан заметил:

   – Интересно живешь! Не хочешь рассказать мне о своих приключениях и поделиться умозаключениями?

   Я немного подумала и кивнула.

   – Ладно. Похоже, дальше мне одной не продвинуться, нужна помощь компетентного человека с соответствующими связями. Гражданина Титоренко я найти не могу, Альбины Анатольевны Саниной-Желтиковой в Горсправке нет, а телефоны не отвечают… Минуточку!

   Я торопливо полезла в сумку, достала из нее мобильник Андрея Семина, отцепила с пояса собственную трубку и синхронно, двумя руками, подавила на кнопочки. Получилось ловко, не зря я семь лет обучалась игре на фортепьяно в музыкальной школе.