Звезда печального счастья

Поняла и Наталья Дмитриевна, что радость, которую она доставляла мужу своими письмами, такова же, как и радость, которую пробуждали в ней его любящие письма. И она писала ему длинные страстные послания, надеясь хоть этим облегчать его тяжелое положение.

Она написала ему, что всюду последует за ним, куда бы судьба ни забросила его. И получила в ответ:

«Чем более размышляю я о своем горестном положении, тем более я убеждаюсь, что время иллюзий для меня миновало и что счастье на земле — лишь пустая мечта. Я испытал, однако, это счастье, дорогая и возлюбленная Наталья, ты одна позволила мне его узнать — и я благословляю тебя за это каждое мгновение моей жизни. Я думал, дорогой друг, о великодушной твоей преданности мне и сознаюсь, что было бы недостойно и эгоистично с моей стороны воспользоваться ею. Жертвы, которые ты желаешь мне принести, следуя за мной в эти ужасные пустыни, огромны! Ты хочешь ради меня покинуть родителей, детей, родину, словом, все, что может привязывать к жизни, а что я могу предложить тебе взамен? Любовь заключенного — оковы и нищету. Нет, дорогой друг, я слишком люблю тебя, чтобы согласиться на это. Твое доброе сердце слишком возбуждено великодушием и сочувствием к моему несчастью, и я был бы последним из негодяев, если бы не остановил тебя на краю пропасти, в которую ты хочешь броситься.

Любя тебя больше своей жизни и своего счастья, я отказываю тебе и прошу тебя, во имя всего того, что дорого тебе на свете, не следовать за мной. Предоставь меня моей несчастной судьбе и готовься исполнить священный долг матери — подумай о наших дорогих детях. Они часть меня самого, они будут напоминать тебе о человеке, который боготворит тебя более всего на свете, которому ты дала столько счастья, сколько может быть у смертного в этой юдоли слез, и который до последнего вздоха не перестанет обожать и благословлять тебя. Все убеждает меня, дорогой друг, что наша разлука — воля Провидения. Покоримся же безропотно его велениям. Я прошу тебя только об одной милости — не уезжать отсюда до моей отправки, не отказывай мне в этом. И, сказав мне последнее прости, ты будешь повиноваться желаниям твоих родителей.

Прощай, моя возлюбленная. Молю нашего Спасителя не оставить тебя своими молитвами. Господи, молю Тебя из глубины души, спаси, сохрани мою Наталью и детей наших, избави их от всяких зол и пребуди всегда с ними! Поручаю Тебе моих милых.

Сожги последние мои письма — они слишком свидетельствуют о моей слабости, приписывай мою решимость только чувству долга и моей любви к тебе…»

Чем больше узнавала Наталья Дмитриевна душу своего мужа в его отчаянном горестном положении, тем большей любовью и уважением проникалась она к нему. Он любил ее, боготворил ее и не разрешал следовать за ним, боясь за ее здоровье, счастье, покой! Мало того, она узнала, что солдаты равелина, где он сидел, хорошо знали Михаила Александровича. Он командовал полком и первое, что сделал, когда пришел туда, запретил телесные наказания. Солдаты любили его, как родного отца, — он и был им родным отцом, заботился о том, чтобы они были сыты, одеты, обуты, чтобы их человеческое достоинство никем не было подавлено. Эти солдаты предложили ему бежать из тюрьмы, запастись документами, что могли сделать Наталья Дмитриевна и Надежда Николаевна Шереметева, и выехать за границу. Михаил Александрович поблагодарил старых друзей и отказался.

И не потому, что не мог существовать за границей, не потому, что не мог покинуть родину. Нет, он знал, какое жестокое наказание изобретут для этих солдат, знал, что им едва не придется расстаться с жизнью за бегство политического преступника и содействие ему. Он всегда думал о других и не стал спасать свою жизнь ценою такой. Наталья Дмитриевна поразилась. Она подумала, как поступила бы сама на месте мужа. И нашла, что, пожалуй, воспользовалась бы предоставившейся возможностью, не думая о последствиях. Нет, она еще не знала своего мужа с этой стороны и снова поразилась и удивилась его великодушию и его благородству. Есть ли на свете еще такой человек, который был бы выше, благороднее и любящее? И в сердце ее разгоралась искра любви к нему. Она помнила все — она пошла за него ради того, чтобы семья не была разорена, она спасала своих родителей от нищеты, она посылала им все деньги, что давал ей Михаил Александрович, не скупясь, щедрой рукой. А теперь они писали ей, чтобы она оставила мужа, чтобы ехала обратно в имение, что он государственный преступник, не подумавший о ней и детях, низкий и ничтожный человек, если бросил такое пятно грязи на весь их род…

Она плакала над их письмами, и в душе ее возникало чувство протеста. Они всегда были против всего, что задумывала она, — они не оставили ее в монастыре, они заставили ее выйти замуж против своей воли, а теперь они же хотят лишить ее самого благородного человека на земле. Решение в ее душе зрело медленно и постепенно. Но натура ее не могла покориться трезвым и мелочным расчетам, и восхищение и жалость уступали место любви и привязанности…