Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…

И тут… лицо Аркадия просветлело, а взгляд его оживился, вследствие чего можно было предположить, что он уже готов озвучить мысль, завязшую в его мозгу. Этот факт не ускользнул от внимания чуткого Станислава и он, чтобы поскорее столкнуть застопорившийся процесс мышления своего кучера с мертвой точки, ненавязчиво посоветовал ему: «Аркадий! Когда в твою светлую голову приходит какая-либо мысль, ты не тяни кота за хвост, а старайся поскорее за неё ухватиться и тут же, пока не забыл, озвучить ее. Самое главное – не упускай момент!.. Кто знает, Аркадий, может, она, эта пришедшая в твою голову мысль, по своей сути гениальна, а ты – единственный на свете, кому пришла она в голову…».

Однако Аркадий, дослушав до конца долгий и ёмкий для его разумения монолог хозяина, вообще перестал сосредотачиваться на мысли, застрявшей в его голове. Он принялся осознавать смысл слов, сказанных хозяином, при этом донельзя сдвинув свои лохматые рыжие брови к широкой, усыпанной рыжими веснушками переносице.

– Эко, брат!.. Эдак, cholera, мы с тобой и до утра не управимся! – разочарованно вымолвил Станислав. – Ну-у-у! Будь краток и излагай уже, что у тебя там на душе накипело…

– Э-э-э-э… Як яго… – вдруг вымолвил-таки Аркашка…

– Что-что?! – поморщился Станислав…

– Ты же сам попросил его быть кратким, – съехидничал Михаил.

От напряженных размышлений, а еще оттого, что лицо его барина недовольно сморщилось, а барин-гость посмотрел на него как-то уж больно не так, Аркашка покрылся еще более, нежели прежде, бурыми пятнами и…. окончательно ушёл в себя.

– Ach, cholera!.. – занервничал Станислав, – такими темпами он и до второго пришествия Христа не разродится! Как думаешь, братишка, он ещё долго будет испытывать мое долготерпение?! – посмотрел он вопросительно на Михаила.

Михаил тяжело вздохнул и… принципиально отвернулся в сторону.

– Дружище, – снова глянул на Аркашку Станислав, – я полагаю, это и всё, о чем ты хотел мне сегодня поведать? Можем ехать?

Кучер отрицательно покачал головой…

– Понятно!.. Ехать мы ещё не можем. Тогда излагай!.. Я весь во внимании…

Однако Аркадий по-прежнему только молчал и переминался с ноги на ногу.

– А-а-а-а…. – вдруг осенило-таки Станислава, – ты насчет прибавки к жалованию. Я правильно тебя понял?

Аркадий снова отрицательно покачал головой и наконец-то вымолвил: «Гэтый, як яго…».

– Кого его?! Говори уже, чего хотел! – повысил голос Станислав.

– Я, пан, гэтага….

– Которого?! – выжидательно уставился на него Станислав.

Несчастный Аркашка снова, как средь двух берез, запутался в своих мыслях и умолк.

– Уж не тебя ли он стесняется?.. – устремив взгляд на Михаила, призадумался Станислав. – Сроду до такой степени не мычал… Просто-таки небывалый случай…

– Может, мне пока за коляску спрятаться?! – недовольно пробурчал Михаил. – Поясни ему, наконец, что мне до него нет дела, да поехали уже. Глядишь, по дороге вспомнит, о чем хотел спросить. Более тридцати вёрст в его распоряжении. А вообще, господин Войцеховский, тупого вы себе кучера на службу взяли…

– Не суди его строго, Михаська!.. Парень приехал на заработки в город из глухой деревни Дашковки, что в двадцати километрах от Могилева… Ничего в жизни хорошего не видел и не знал. Да и что он мог там видеть? Кругом хаты с крохотными оконцами, крытые соломой, нищета беспросветная… Замученные работой мужики да бабы… Кучи грязных детей, копающихся в пыли да вонючих лужах. Единственное украшение Дашковки – это роскошное имение помещика Жуковского. Аркашка тоже из многодетной семьи. Он самый старший у своих родителей. Мать его родила пятнадцать детей, из них выжило девять. На него, на старшенького, вся надежда у родителей. Отец-то его пьёт беспробудно. С утра до ночи в помраченном сознании. Когда же ненадолго трезвеет и перед его взором образ благоверной проясняется, вот тут-то, скорее всего, плотский его инстинкт и срабатывает. Похоже… это и всё, к чему он приспособлен в жизни, судя по тому, сколько у них в семье детей и какая бедность…

Разговор молодых людей прервал Аркашка, очевидно, дозревший для диалога…

– Пан! – неожиданно бодро обратился он к хозяину…

– Говори, говори, дружище! – оживился Станислав. – Не теряй мысль…

– Гэтый, як яго?.. Ну-у-у… Сашок… Просил Султана даць…

– Какого еще Султана?!! – сошел с лица Станислав.

– Як тэта, якога Султана?.. – наполнились гневом глаза Аркашки. – Гэтага!.. – указал он с негодованием рукой с зажатым в ней кнутом на одного из двух мощных жеребцов, запряженных в экипаж. Очевидно, Аркашку до невозможности возмутила несообразительность его хозяина, который взялся уточнять у него, о каком Султане идет речь…

– Зачем ему мой Султан?..

– Каб ён мог обрюхатить…

– Кого?.. Сашка?!!!!

– Не Сашка обрюхатить!.. А гэтую… Кобылу ихнюю…

– Кто такой Сашок? – начал выходить из равновесия Станислав.

– Конюх…

– Конюх?!!

– Да! Конюх!..

– Чей конюх?..

– Этого… – принялся Аркашка снова чесать свой мощный загривок, – ну-у-у….. як яго… Купца!

– Купца?.. – призадумался Станислав, очевидно, припоминая, о каком купце идет речь…