Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…

– Так уж случается, Михаська, что я на каждом балу кому-нибудь настроение порчу. Потому-то моё появление на балах и раздражает потенциальных женихов, особенно тех, с которыми у меня конфронтация. Они-то знают моё несерьезное отношение к серьезным чувствам женщин и знают, что я мастер сбивать барышень с пути истинного, отвлекая их от поклонников с серьезными намерениями. А те, дурёхи, и рады… Летят в мои объятия, как мотыльки на луч света, не соображая, что нужны мне только в качестве орудия мести против их же кавалеров. А ведь потому-то и летят, негодницы, что знают, где можно сладеньким поживиться! Рады, каждая из них, хоть и ненадолго, но в полной мере заполучить все то, что никогда не сможет принадлежать им всегда и по праву…

– Например, тебя?.. – улыбнулся Михаил.

– Например, меня!.. – расправил плечи самовлюблённый Станислав и, горделиво откинув голову назад, одернул полы своего фрака…

Михаил задержал взгляд на друге и снова им залюбовался. Высокий, красиво сложенный элегантный парень. Взгляд больших карих глаз из-под черного цилиндра – немного насмешливый, немного циничный. Белизна белья, перчаток подчёркивает чистоту его происхождения, вызывает страх даже прикоснуться к нему, холеному и изысканному во всех отношениях господину.

– Да-а-а…. перед таким парнем, как ты, мало кто устоит!..

– Знаю!.. – самодовольно улыбнулся Станислав и, приобняв Михаила за плечи, увлёк его за собой в сторону дожидающегося их экипажа.

– Однако, братишка, это еще не все перипетии, которые поджидают нас с тобой на сегодняшнем балу. Будем просить помощи у наших с тобой бутоньерок, которые прикреплены к лацканам наших фраков, чтобы защитили нас от происков духов иного рода.

– В лице кого?..

– В лице бдительных матушек и тетушек, приставленных охранять нравственность своих ветреных и жадных до приключений дочерей и подопечных. О, Matkо Boska i wszyscy 'Swieci! – простер он к небесам руки, – вот где ярые борцы с чужой безнравственностью! Вот уж, кто может испортить радость бытия, так эти старые, уже не востребованные мужчинами дамы!..

– Да уж…. о своих-то приключениях давным-давно позабывали, – охотно согласился с ним Михаил.

– В том-то и дело, что о своих приключениях эти старухи уже успешно позабывали… Зато успели уверовать в то, что всегда были целомудренными девочками, в отличие от современной молодежи. Вот и направили все свои жизненные ресурсы на порицание чужой порочности. Непонятно только одно, откуда в них столько кокетства и жеманства берётся, когда осыпаешь их комплиментами?! Откуда такая готовность пуститься во все тяжкие, лишь только с деланой страстью посмотришь в их помутневшие от старости глаза?..

– Вот это да!.. – изумился Михаил. – На мой взгляд, господин Войцеховский, вы используете запрещённые приемы с престарелыми дамами? Вам так не кажется?

– Хмм… Почему нет?

– Но ведь это не совсем честный прием…

– Ты так считаешь?..

– Да!.. Я склоняюсь к тому, что не стоит обещать женщинам того, чего не сможешь им дать. Ты их тем самым обманываешь…

– Сам-то не обманываешь женщин?..

– Со мной, Станек, они обманываются сами…

– А со мной, по-всякому… Но в любом случае – обманываются…

– Нет, Станек, и все-таки я склоняюсь к тому, что так играть с пожилыми дамами не следует, – гнул свою линию Михаил. – Неучтиво это с твоей стороны, братишка…

– Это им неучтиво, в их возрасте строить иллюзии на мой счет…

– Но ведь ты сам подталкиваешь их к этому, когда смотришь призывно в их глаза, когда смотришь на них с обожанием. Вот они и теряют бдительность и самообладание…

– А раз теряют самообладание, значит, не так уж морально устойчивы… Следовательно…. нет у них права порицать чужую порочность. А с другой стороны, ещё и благодарны должны быть мне!..

– Это за что же им тебя благодарить, Станек?..

– Я даю им то, о чем они и мечтать-то давным-давно позабыли… Напоминаю, что они женщины и ими еще могут заинтересоваться даже молодые мужчины… Не в этом ли счастье, Михаська, когда понимаешь, что не всё еще в твоей жизни потеряно?..

– Станек…. и всё-таки это нечестно с твоей стороны, – улыбнулся Михаил. – Одумайся, брат!.. Будут старушки тайно мечтать о тебе, а значит, жить иллюзиями. Ты склоняешь их к греху мысленного блуда. Не жалко тебе их?

– Вот и пусть живут мысленным блудом! Это лучше, нежели бесконечно опекать чужую нравственность. Когда же поймут, что тоже небезгрешны, глядишь, и пересмотрят этические нормы относительно своих дочерей. Станут более лояльными к ним. Неужели нам это не на руку? Как думаешь, братишка?..

– Кто знает, Станек, кто знает… – рассмеялся Михаил.

– Вот и отлично! Рад, что между нами снова единомыслие. А теперь, Михаська, достаточно всех этих разговоров! Впереди нас ждут другие, более интересные дела.

Друзья, один за другим, запрыгнули в коляску ожидающего их экипажа и удобно уселись на кожаном диване, вдоль спинки которого были разложены мягкие подушки и валики, облаченные в кожаные наволочки.